Для большинства иностранцев Каир — это Египетский музей (полчаса), пирамиды в Гизе (15 минут) и сувенирный магазин (от часа до трех — зависит от степени бессовестности тураператора). Однако есть в этом городе места, воистину достойные Индианы Джонса. Туда нога белого человека, к сожалению (или к счастью), если и ступала, то очень давно.
Как только не называют в путеводителях Каир — «город тысячи минаретов», «город контрастов», «сердце Африки»…
«Чтобы прочувствовать этот город, в нем надо пожить, хотя бы несколько дней. Причем не в „Шератоне“ или „Хилтоне“, а в гостинице для местных» — вещала я сонному, а потому еще не врубившемуся в масштабы катастрофы Пети, пока мы плутали по переулкам, пытаясь отыскать рекомендованный мне перед отъездом отель. Поняв, наконец, что сами вряд ли справимся, мы накинулись со своим корявым арабским на хмурого утреннего таксиста, который долго и недовольно рассматривал нас сквозь щель в окошке, прежде, чем пустить в салон видавших виды «Жигулей» седьмой модели. После этого мы катались по городу еще чуть не час, пока, наконец, совершенно случайно не наткнулись на нужное нам здание. Как выяснилось, проблема была не во вредности таксиста. Дело в том, что наш отель постигла несчастливая участь — он пострадал от непомерных амбиций владельца и был практически раздавлен непосильной тяжестью собственного имени — Cairo Palace, то бишь «Каирский Дворец». Недоумение таксиста возросло раз в десять, когда он увидел, куда так рвутся его цивилизованные белые пассажиры. «Дворец» располагался в старом ветхом здании времен постройки, близких к Наполеону, и вид имел весьма неприглядный — засиженная мухами вывеска, обшарпанный холл, а при попадании в номер вспоминался фоторепортаж одного известного издания, посвященный трущобам мира… Видимых преимуществ у этого заведения было ровно два. Оно находилось практически в самом центре города, в двух остановках метро от Мидан аль-Тахрир, центральной площади Каира, где сосредоточены все стратегически важные объекты — Египетский Музей, Министерство Внутренних Дел, Американский Университет (самое дорогое и престижное учебное заведение в Египте, его закончил, в том числе, сын Мубарака), и «Пицца Хатт», наверное, единственное кафе в городе, работающее круглосуточно. Второе преимущество «Каирского паласа» заключалось в цене — 10 долларов в сутки за номер.
Лифт тридцатых годов вознес нас на девятый этаж и общительный портье-копт с вытатуированным на запястье крестом наконец покинул номер. И тут за окном раздались такие душераздирающие крики, что я еле подавила желание залезть в шкаф и забаррикадироваться там если не навсегда, то, по крайней мере, до тех пор, пока в стране не закончатся беспорядки. Возмущенные народные массы мы могли лишь слышать, но не видеть — окна в комнате были забраны тяжелыми ставнями, не пропускавшими солнечный свет и полуденную жару.
— Петь, что они там орут? — дрожащим голосом спросила я, прижавшись к своему спутнику, который сразу показался мне большим и солидным. Побледневший не меньше меня Петя напряженно вслушивался и, наконец, одеревеневшими губами выдал:
— Носки, носки, самые лучшие в Египте носки…
«Ну все, мозг тронулся, господа присяжные заседатели…» — подумала я скорее с сожалением, чем с ужасом — «А такой талантливый парень был…»
— А еще там обсуждают футбол. «Замалик» выиграл у «Ахли», впервые за пять лет… Ура! Я как раз вчерашнюю игру-то пропустил! — окончательно пришел в чувство Петя и побежал распахивать ставни, дабы лучше слышать подробности.
Окна номера выходили на площадь Рамзеса, посреди которой стоит огромная очень красивая мечеть. А вокруг мечети раскинулся базар… Звуки базара сливались в единый непрерывный шум, из которого выстреливали периодически отдельные особо громкие реплики: «Найк»! «Адидас»! Только у нас реальные носки Марадоны!» «Ролекс»! «Патек Филлип!» 10 долларов мешок!!!». А посреди всего этого собрался кружок местных мужчин, человек пять, которые активно обсуждали, как сыграли «Замалик» с «Ахли»… Футбол — неотъемлемая часть жизни египтянина. Во время футбольных матчей жизнь в Каире замирает, на дорогах наступает хаос (в смысле ещё больший хаос, чем обычно), все кофейни, кальянные, да просто грязные углы с телевизорами забиты народом. Основные соперники на поле и в жизни две команды: «Замалик» и «Ахли». «Замалик» — название весьма пафосного и дорогого района в Каире (в принципе, ничего сверхъестественного там нет, просто много зелени и нет трущоб, что этому городу в целом несвойственно). Название же второй команды — «Ахли» — означает «народ».
Между фанатами команд лежит огромная пропасть социального неравенства. Весь простой трудовой народ болеет за «Ахли» — все фелляхи (крестьяне), водители, грузчики, короче, весь пролетариат совершенно однозначно идентифицирует себя с этой командой. Состоятельная часть общества, напротив, яро болеет за «Замалик». В общем, равнодушных нет в принципе. Если случится оказаться в ресторане или кафе во время проведения очередного исторического матча, то можно наблюдать, как официанты болеют за «Ахли», а управляющий и менеджеры за «Замалик». В дорогом, по местным меркам, ресторане на берегу Нила, где собирается местная светская публика, а девушки, (какой позор!) сидят без платков и курят кальян (что тоже обществом не приветствуется), подрабатывают одетые во все белое подростки, которые открывают тебе дверь в туалет и подают салфетки при выходе из него. Так вот, эти преисполненные осознанием собственной значительности личности при звуках забитого мяча бросают все свои обязанности и мчат хоть одним глазком посмотреть, что же произошло, кто забил! Хочешь поддержать разговор с таксистом — спроси про футбол, хочешь услышать яркую дискуссию в метро, громко произнеси «Замалик!»; первые полосы всех крупных газет на следующий день после игры выходят с финальным счётом и крупными фотографиями героев; в мире в этот момент может произойти хоть потоп — кому какое дело, когда играют «Замалик» и «Ахли»!
Собственно, именно обсуждение недавно прошедшей игры мы и приняли за волнение народных масс. Тому, кто не слышал этого вживую, очень сложно себе представить, как же надо орать впятером на площади, чтобы на девятом этаже рядом стоящего здания, при закрытых окнах, люди решили, что их гостиницу штурмует разъяренная толпа… А для Каира это — в порядке вещей, здесь просто люди так разговаривают. Даже обсуждение погоды количеством человек более двух может спонтанно превратиться в небольшой митинг, который через пятнадцать минут столь же спонтанно закончится, когда человеки исчерпают тему и разбредутся по своим делам…
— Здравствуйте, уважаемый! Нам нужно на коптскую помойку!
— Нет! Не поеду! — очередной таксист шарахнулся от нас, как от прокаженных. Мы стояли у подножья горы Мукаттам и тщетно голосовали вот уже полчаса. Собственно, место, в которое нам так приспичило попасть, в Интернете и справочниках авторы благообразно именуют «Город мусорщиков». Но ни один араб, которого мы спрашивали, не мог понять, куда нам надо, пока кто-то, наконец, не разъяснил нам, что местные этот район Каира иначе как «коптская помойка» не называют. Преисполненные радости от этого открытия, мы уж было вздохнули с облегчением. Но не тут-то было — таксисты смотрели на двух приличных с виду европейцев, как на безумных (и, наверное, были недалеки от истины), и везти нас категорически отказывались… Собственно, вожделенная помойка — это район
города, расположенный на горе Мукаттам, недалеко от знаменитой туристической достопримечательности — Цитадели Саладина. В наш же список достопримечательностей, обязательных к посещению, входило, помимо этой самой «помойки», еще и старое каирское кладбище. Кладбище находится возле того же Мукаттама и изобилует древними захоронениями и склепами. Нам не один раз доводилось слышать о том, что в этих склепах сегодня живут люди… Так оно на самом деле и оказалось. В целом в Египте имеет место такая неприятная вещь, как очень сильное социальное расслоение. Особенно ярко оно представлено в столице, где 30% населения безработные, и огромное количество людей живет за чертой бедности. И мертвым пришлось потесниться, чтобы дать крышу над головой живым. В итоге тишина старинного кладбища нарушается блеянием коз, звуками музыки из приемников, смехом детей, запускающих воздушного змея…
Два деятеля в заплатанных галабеях режут колбасу на надгробной плите XVII века, при виде нас улыбаются всеми тремя зубами и, помахивая гигантским тесаком, гостеприимно приглашают присоединиться к их трапезе. За спинами деятелей — открытая дверь в склеп, сквозь которую можно увидеть вращающиеся лопасти вентилятора и микроволновку. Все-таки хорошо, что мы не додумались приехать сюда ночью… Убедившись, что жизнь на погосте и правда бьет ключом, мы отправляемся в следующий запланированный пункт — «город мусорщиков».
По сути своей «мусорный город» — это огромная свалка, куда стекаются отходы жизнедеятельности всего двадцатимиллионного Каира. Здесь поколениями живут копты, для которых сортировка мусора — семейный бизнес, причем весьма прибыльный. Этот «город в городе» обладает всей нужной инфраструктурой, улицами, домами; «электричество, газ, телефон, водопровод» также присутствуют в полной мере. Слова «город контрастов» из затасканного штампа превращаются здесь в удивительную реальность. То и дело истерично сигналят друг другу здоровенные новые джипы стоимостью в несколько сот тысяч долларов каждый, которые не могут разъехаться на узких улицах, заваленных мусором по самые крыши. При этом вокруг стоит просто непередаваемая словами, чудовищная вонь, можно выносить святых и вешать топор в воздухе, причем исполнять это одновременно…
Мы проезжаем пекарни, прачечные, магазинчики (все без исключения завалено горами мусора и немыслимо воняет), местные с подозрением косятся на двух белых людей в такси (да, мы все-таки нашли водителя-экстремала, который согласился нас сюда везти) — оно и понятно, чужие явно здесь не ходят… Нашей главной целью была коптская церковь на Мукаттаме. Построена она была в 70-х годах прошлого века, в месте, с которым связано множество самых разных удивительных историй, где вымысел тесно переплетается с реальными историческими событиями. Церковь эта названа в честь Святого Семена, или в местном произношении, Святого Самаана. В свое время при раскопках церкви в старом Каире было найдено захоронение человека, который своими руками сотворил чудо и спас тысячи египтян — Семаана Кожевенника. История подробно описана в коптских манускриптах и повествует о дне, когда правитель Каира решил доказать египетской христианской общине — коптам, что они выбрали неправильный путь к богу, и призвал их доказать место в Евангелии от Матфея, где Иисус говорит своим ученикам: «Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: „Перейди отсюда туда“, и она перейдет, и ничего не будет невозможно для вас».
Халиф поставил условие: либо копты передвигают гору Мукаттам, либо отказываются от своего бога и принимают ислам. В любом другом случае христиан ждала смерть. Три дня провели в молитвах копты. В ответ на их молитву им явилась Дева Мария, которая указала на Семаана Кожевенника и сказала, что он сможет передвинуть гору. На следующий день чудо произошло: трижды Семаан осенял гору крестом, и трижды гора дрогнула под силой веры. Копты были спасены. Но до конца XX века никто не знал точно, где похоронен Семаан. После обнаружения святых мощей, часть из них были перевезены в новый собор, который построен вокруг пещер на горе Мукаттам.
Поплутав некоторое время среди мусорных куч, мы, наконец, выбрались на дорогу к Храму. Небольшая белая церковь расположилась высоко над районом мусорщиков, в окружении золотисто-желтых известняковых скал, на которых вырезаны талантливым художником-поляком изображения Богородицы и библейские сцены. Все это вместе производит удивительно светлое, радостное впечатление. Вонь и звуки «помойки» сюда не долетают. Ощущение, как будто прошел сквозь ад и вышел к Свету.
Возле церкви, на каменных сиденьях, полукругом расположилась небольшая группа людей, самых разных национальностей. Люди пели и улыбались… Мусорный ветер «нижнего мира» не касался их радостных и спокойных лиц.
ebooksa