Пока я отвлеклась на московское «виртуалити», у меня похитили еду. Я успела лишь заметить рыжий всполох и мелькнувшие над тарелкой острые клыки. После чего кусок пиццы сам собой соскочил со стола и, перебирая четырьмя лапами, засеменил по набережной. Молодой рыжий кошак давно караулил возле стола, и вот воспользовался моментом. «Кыттон бортукалий» по-арабски, в дословном значении «апельсиновый кот». Хорошее было бы название для бара… Только для того, чтобы здесь открыть ресторан, а уж, тем более, питейное заведение, нужно извернуться Аллах знает как. Во-первых, мусульманская страна со всеми вытекающими. Получить здесь лицензию на торговлю алкоголем очень тяжело. Хотя его здесь производят. И не только немыслимое пойло «Омар Хайям» под условным названием «вино», но и неплохое пиво, тростниковый ром, не менее тростниковый «шотландский» виски и даже водку «Волга». На которой мелко, но честно пишут: «Сделано в Каире». То бишь — на ваш страх и риск, господа… В кафе, где выпивку не продают (а таких — большинство), можно приходить со своей, а то и вовсе подрядить официанта сбегать в район Ассала, в единственную в Дахабе лавку, торгующую спиртным. Во-вторых, по закону, если иностранец открывает в Египте дело, он за одного нанятого на работу европейца обязан трудоустроить к себе чуть не несколько десятков египетских граждан. А это, поверьте на слово, такое соотношение, которого не пожелаешь и злейшему конкуренту. И дело вовсе не в том, что египтяне плохие, а европейцы — хорошие, или наоборот. Просто очень уж разный менталитет и, как следствие, возникают чудовищные проблемы со взаимопониманием.
В «апельсиновых котах», а так же в псах, здесь недостатка нет. Зверье плодится в Дахабске дико и бесконтрольно, сбивается в стаи и бродит по улицам в поисках еды. Стоит сесть за столик в кафе на берегу, как тебе тут же приносят пластиковую бутылку — «вода для котов». Люди новые по наивности думают, что нее надо «поить котиков», и умиляются. Все умиление, так же как и все вопросы, исчезает, когда на запах еды (неважно даже какой) к тебе сбегаются совершенно дикие и бесцеремонные коты, причем, судя по их количеству, со всего Египта. «Котики» начинают мерзкими голосами требовать жрать, а наиболее наглые хватают куски со стола и прямо из рук. Причем дахабские кошаки метут все, включая бананы, хлеб и незрелые помидоры… Я очень люблю животных, а котов особенно. Но без брызгалки с морской водой обедать не сажусь. Кошаки не обижаются и по возможности тырят что-нибудь с тарелки. Самые маленькие иногда позволяют почесать себя за ушком и даже взять на руки.
Помимо котов в открытых кафе имеет место еще одно явление, от которого брызгалкой не отделаешься (хотя иногда и очень хочется). Это — бедуинские дети. Нет, поймите меня правильно, я очень люблю детей… Но не когда они во время обеда облепляют меня плотным кольцом и суют под нос плетеные браслетики, нудно канюча при этом: «Buy one!» («Купи один!»). А купишь у одного, заплачет от расстройства второй, и так далее. В общем, не дай Бог развязать эту историю — при мягком характере и отсутствии силы воли можно выйти из-за стола без копейки денег. То, что у меня все руки и ноги уже увешаны этими «байванами», для юных предпринимателей никакой не аргумент. «Купи один для сестры!» — не теряются мелкие террористы. И то, что нет у меня сестры, их совершенно не волнует… Детки эти треплются на нескольких языках чуть не с грудничкового возраста. И, наверное, тогда же начинают работать — плести фенечки и донимать ими туристов в кафе, обед в которых не по карману их родителям… Я все же покупаю байваны иногда, соблюдая все меры предосторожности — жалко мне этих несчастных детенышей, ничего не могу поделать.
Совсем другое дело — дети белых дахабцев. Вот уж кому я завидую! Расти на море, на воле, когда игровая площадка — риф с морской живностью, и круглый год лето и серфинг — это ли не счастье?.. В Дахабе довольно большое белое сообщество, в том числе около сотни русских. Народ в основном занимается либо обучением различному экстремальному спорту, либо пытается развивать зачатки дахабского турбизнеса, который принимает подчас весьма занятные формы. Так, один из русских «первооткрывателей» Дахаба Ден по прозвищу Досочник, в прошлой жизни довольно успешный pr-щик и управленец, пытался наладить здесь корпоративный туризм с элементами тим-билдинга. Говоря грубо и русскими словами, предлагал организациям возить своих затюканных офисной жизнью сотрудников на корпоративы… в Блю Лагун. То есть снять со стандартного московского манагера галстук, вывезти его в бедуинскую деревню, отобрать мобильник (там все равно никакая сеть не ловит), лишить монитора, душа и телевизора, а в качестве бонуса накурить (но это уже в крайнем случае). И посмотреть, что будет.
Результаты бывали довольно неожиданные — несколько топ-менеджеров через пару недель после такого корпоратива объявились в Дахабе без обратного билета, зато в цветастых серфовых трусах и с готовностью работать выдавателями ласт в дайв-центре за 400 долларов в месяц. И это было еще до кризиса! Но сие — издержки производства, в основном же проекты Дена, как бы дико они не выглядели на первый взгляд, вполне удачны. Вот у кого интересно было бы поработать! Но пока мы только здоровались при встрече да перебрасывались парой-тройкой фраз, когда я заходила к нему в кафе. По меркам Дахаба заведение было довольно недешевое, зато здесь были самые вкусные блины и настоящий йеменский кофе. И на тот момент единственная в нашей деревне точка, где беспроводной интернет работал всегда и с вменяемой скоростью.
Еще одно важное преимущество — хитрый Ден устроил кафе на втором этаже русского дайв-центра, и к нему не добирались голодные коты и бедуинские дети. Зато вот проголодавшимся дайверам далеко ходить было не надо.
Готовить, что ли, научиться, подумала я. Если к Досочнику поваром не устроюсь, все равно хоть какой-то толк будет.
Отложив это благое намерение до лучших времен, я стала учиться нырять. Сергей, мой первый инструктор, увы, уехал из Дахаба открывать свой дайв-центр на Бали. Жалко, что так далеко, и дай Бог ему удачи. Посему я ныряла с Тишиной.
Нырять с Тишинским было прикольно и объяснял он хорошо, только вот характерец у него, как выяснилось — полный досвидос… Но человеком он оказался неплохим, готов был придти на выручку в критических ситуациях, и за это все ему можно было простить многие закидоны. Жили мы с ним одно время практически по соседству. Я съехала из кэмпа и сняла дом в Ассале, бедуинской части Дахаба. На первый взгляд, жутковатое место. Впрочем, и на второй тоже. Первое, что бросалось в глаза при въезде на мою улицу — гигантская куча мусора, в которой рылись козы.
Быть домашним скотом в Дахабе — ужасная участь. Ибо питаться ему здесь совершенно нечем. Коз выпускают пастись на улицу, а так как кругом пустыня, в которой ничего не растет, то часто можно видеть этих тощих лопоухих созданий, самозабвенно ковыряющихся в куче отбросов. Хуже всего, если стадо залезает на стройку. Однажды я наблюдала мужика, который громко причитал над трупами своих коз, лежащими посреди улицы. Оказалось, эти дуры влезли на стройплощадку и сожрали бумажный мешок, полный цемента.
Еще один ходячий анекдот — верблюды. Они, надо отдать им должное, куда более умные твари. Но кушать им от этого хочется не меньше. Часто новички в Дахабе бывают озадачены неожиданной картиной костлявой верблюжьей задницы, торчащей из помойного контейнера. Особенно эффектно это выглядит, если пройти по Ассале ночью. Некоторое время я боялась там появляться после захода солнца. Ибо часто дома напоминают развалины (хотя они просто, как правило, находятся в перманентном процессе стройки). Уличное освещение здесь отсутствует практически полностью. Хоть с факелом ходи, как в Средние века. Но потом привыкла — пришлось, ибо большинство моих друзей и знакомых перебрались из кэмпов в частные дома. Дом намного комфортнее и стоит не особо дороже. Так, комната в кэмпе с общим душем и туалетом, стоит около 100 долларов в месяц. Трехкомнатный дом в Ассале я нашла за 160. При этом — своя ванная, и что немаловажно — своя кухня. Ибо готовить дома в любом случае и дешевле, и безопаснее, чем постоянно питаться в кафе.
В дом этот я влюбилась с первого взгляда. Плиточные полы — новые, днем дающие приятную прохладу, а вечером теплые. Беленые стены разрисованы смешными цветными рыбами в стиле «наив арт». Креатива дахабцам вообще не занимать. Видно, место здесь такое, ведь не случайно именно в Дахабске самая большая концентрация художников и дизайнеров среди бедуинов и синайских дауншифтеров… Вдобавок к этому — вполне цивилизованная ванная комната, и холодильник, украшенный огромным постером с Индианой Джонсом на кухне. Как потом выяснилось, мне очень повезло — некая зажиточная бедуинская семья пару лет назад сообразила, что к чему, и специально построила несколько домов, чтобы их сдавать. До меня здесь жили европейцы. И жили недолго, так что не успели ничего уделать.
Второй дом, принадлежавший этой семье, стоял стенка в стенку к моему и был занят Тимом Шнайдером, знаменитым и всеми уважаемым швейцарским техно-дайвером. Так что я окончательно перестала за себя опасаться.
Правда, была одна проблема — мебель. В моем доме она полностью отсутствовала. В качестве кровати я, по примеру, моих знакомых, приобрела огромный матрац. Благо, что базар был по соседству, и переть эту здоровенную ерунду оказалось не очень далеко. А вот со стульями и столами дело обстояло хуже. Я поняла, откуда пошла восточная традиция сидеть на коврах — дерево в пустыне такой дефицит, что стоит баснословных денег, да и не достанешь его нигде. О’кей, с подушками и коврами в Дахабе проблем нет, и ими я быстро обзавелась. Но ведь нужен и стол, хотя бы маленький! Народ подсказал решение — есть лавка, торгующая мебелью из бамбука. Бюджетно и изящно. У всех дома именно ею и обставлены. Я нашла магазинчик — и вправду, мебель оказалась красивая и недорогая. Я купила себе пару низких табуреток, которые вполне могли сойти за столики, и циновку, главным достоинством которой был источаемый ею головокружительный запах. «Ты обращайся, мы, если что, и на заказ делаем! У меня фабрика в Каире» — радостно говорил мне дед-хозяин магазина. Было у меня подозрение, что этот бамбук — не что иное, как нильский тростник. А может, и нет… Дед так и не признался. Хотя — какая разница.
Я попутно пожаловалась деду еще на одну проблему — почему-то в Дахабе оказалось ну совершенно невозможно купить зеркало! «Да не проблема это… Фатимааа!» — завопил дед. Мелькнула тень Фатимы, и вот дед протягивает мне небольшой кусочек зеркала, возникший, как по волшебству. Первое, что я сделала — принялась придирчиво рассматривать свое отражение. Два месяца видеть себя только в крошечной пудренице, где один нос только и разглядишь, это, знаете ли, испытание не из легких. Убедившись, что выгляжу более или менее нормально, я, наконец, заметила, что у зеркала отсутствует рама. «Я могу сделать тебе классную раму, у меня как раз осталось несколько кусков бамбука, подходящих по размеру!» — ну не дед, а просто волшебный джинн! Джинн убежал куда-то в недра магазина сколачивать раму, а тут как раз вошел очередной клиент — благообразный дядечка европейской наружности, с хемингуэевской бородой. Немедленно откуда-то образовалась Фатима с чаем на подносе, и на прекрасном английском осведомилась у дядечки, что ему угодно. Дядечка рассказал, что ему нужен полный комплект мебели для дома, и он хотел бы, пока хозяин отсутствует, посмотреть каталог. Получив желаемое, «Хемингуэй» устроился в кресле, и тут заметил меня.
— Добрый вечер.
— Добрый.
— Могу я узнать, откуда вы родом?
— Из Москвы… А могу я осведомится, откуда приехали вы? — боже, после общения с бедуинами приходилось чудовищно напрягаться, чтобы вспомнить человеческий английский.
— Я из Великобритании.
ebooksa