Глава шестнадцатая
Меньше всего Ивану по пути домой хотелось разговаривать и обсуждать пережитые события. Впервые в жизни он подумал, что не мешало бы выпить граммов пятьдесят коньяка или на худой конец водки. И все — таки он спросил, не обращаясь к полковнику, а в пространство:
— Что дальше?
— Три дня на приведение себя в порядок и выяснение отношений с мамой, — сказал Москвичов, — а потом командировка.
— Куда? — без удивления спросил Иван, — он предполагал, что его «заключение» тремя днями отсидки в квартире не окончится.
— Учиться, — объяснил Москвичов, — тренироваться. Обретать новую специальность.
— Какую? Опера?
— Нет, — Москвичов вел машину, — вы Иван зачислены в институт и будете учиться на специалиста по рекламе. Но подробности потом.
— Чем дальше, тем чудесатее и чудесатее, — процитировал Иван Алису из сказки Люиса Кэррола, — а собственное желание уже не учитывается?
— В космос все равно не пустят, — пошутил Москвичов, — а Родине послужить можно и под моим началом. Или вы против этого?
— Что с ЮАНом? — спросил Иван. — Меня не будут искать?
— С ЮАНом все хорошо, отоспался и стучит как дятел, но не мне, а в контору, он же в их разработке.
— А вы знали? — Иван понял, что «конторой» полковник называет ФСБ.
— Нет, пока они не решили тебя прикрыть. Чисто работают.
— Мне тоже понравилось, — Иван вспомнил, как обошелся Сашка Линдер с половыми принадлежностями заведующего, — и люди там душевные. Так значит, теперь на меня нет охоты?
Москвичов промолчал, и в этом молчании Иван почувствовал неуверенность.
— Меня опять хотите использовать как живца?
— Нет, — ответил Москвичов, — такого плана у меня нет. До октября ты уедешь в лагерь на сборы. Вспомнишь спорт и немного подучишься разбирать и собирать оружие. А с начала учебного года — за парту!
Иван молча переваривал новый массив информации.