Радиосигналы с Варты

Юлиан сказал:

— В Дралине немцев нет, Штудент о вас извещен. Пошли, я вас к нему проведу.

СЕМЬЯ ШТУДЕНТА

Элизабет Штудент сразу же поняла, каких людей привел к ней в дом Юлиан. Оказавшись под крышей, Эрнст, Вилли и Фриц, казалось, сразу забыли обо всех трудностях, связанных с четырехдневным переходом в район Верхней Силезии. Хозяйка дома видела перед собой троих измученных мужчин, похудевших от недоедания и недосыпания. Поэтому она и слушать не хотела о том, что их вполне устроит сарай с сеном. Она настояла на том, чтобы они расположились в комнате, и сразу же пошла заваривать крепкий чай.

Хозяин дома поставил на стол две бутылки с водкой. Он предложил тост за здоровье гостей, и за скорейшее окончание войны, и за справедливый мир, который в конце концов должен наступить на этой земле. Говоря о войне, хозяин имел в виду не только боевые действия на фронтах, но и классовые битвы пролетариата, забастовки, репрессии, реакции против собственного народа и тому подобное. Это был умный человек, много думавший о главных движущих силах мировой истории, в ногу с которыми он хотел идти. Вопросы, которые он задавал гостям, требовали немедленного ответа, и очень скоро в комнате завязался оживленный разговор.

К чаю хозяйка подала черный хлеб, сало и колбасу. Она сказала, что во дворе все спокойно. С того времени, как за день до этого мимо них проехала целая колонна жандармов и гитлеровцев, стало даже свободнее дышать. Все сели за стол, тем более что время приближалось к завтраку.

Сначала разговор зашел о воздушных налетах и о том горе, которое постигло Черного. Затем Эрнст рассказал хозяевам о последних событиях в Люблинце, о которых те знали только по дошедшим до них слухам. Когда хозяин выслушал его рассказ об ужасах, которые натворили гитлеровцы в городе, он наполнил стопки еще раз, но на сей раз руки его сильно дрожали. Выпили уже без тоста.

— Ни в сарае, ни в хлеве вам жить не придется, — неожиданно заявила хозяйка без всякого перехода. — Посидите немного, я сейчас застелю постели чистым бельем.

Однако патриоты, отвыкшие от таких условий, начали энергично отказываться, и больше всех старался Фриц.

— Вы напрасно спорите: моя Элизабет не терпит возражений. — Хозяин с улыбкой перевел взгляд с Фрица на свою жену. — Кто с ней не согласен, тому трудно приходится. Как-то она везла на ручной тележке оружие и боеприпасы для солдат Армии Крайовой, сверху все это было прикрыто мешками. По дороге в Люблинец остановил ее один полицейский, который хотел проверить, что она везет. Сначала она обозвала его зеленым дураком, а когда это не помогло, прямо на улице отвесила ему оплеуху. После этого он поскорее пропустил ее без проверки.

— Мы с мужем служим в Армии Крайовой, оба числимся в отряде Тадеуша, — с гордостью пояснила хозяйка, а затем рассерженно добавила: — Как он мог допустить, чтобы фашисты разбили всю его группу? Тут что-то не так! Попался бы он мне в руки!

Лицо у женщины раскраснелось, глаза горели негодованием. Она была полна энергии и оптимизма. Во всех практических вопросах она сама главенствовала в семье, а ее симпатичный муж не препятствовал ей, и это шло только на пользу их браку. Все в их доме так и сверкало чистотой, хозяева были дружелюбны и приветливы.

Гостеприимство хозяев пришлось патриотам по душе. Пока они спали, хозяева старались не шуметь и оберегали их сон. Когда пришло время задать корм скотине, хозяйка разбудила пятнадцатилетнюю дочку и послала ее во двор покараулить. Со двора хорошо просматривалась вся улица.

Перед рассветом Вилли и Фриц проскользнули на гумно, откуда намеревались провести радиосеанс связи с Центром. Однако слышимость оказалась плохой, в наушниках что-то трещало и визжало, и Фриц опасался, что все это связано с неисправностью его рации. Фрица охватило сильное раздражение: надо же, чтобы такое произошло как раз тогда, когда им срочно нужно связаться с Центром и сообщить туда обо всех переменах. Самолет с Большой земли, видимо, уже готов к вылету, а двое парашютистов наверняка сидят на своих вещах, с нетерпением ожидая отлета.

Вилли, как мог, утешал радиста. Он сказал, что, возможно, Макс уже известил обо всем Центр, а если нет, то завтра утром они будут у Анатолия и передадут радиограмму через него.

Фриц нервничал, ругался. Он вспомнил о резервной рации, которую они спрятали в сарае у Прандоха. Может быть, фашисты ее не нашли?

Во дворе они столкнулись с Йозефом Штудентом, который попросил их зайти на минутку в кухню, где на плите уже дымился вкусный ароматный суп.

Хозяйка сразу же разлила суп по тарелкам и положила на стол хлеб.

— Вас, пока вы находились на гумне, совсем не было слышно, — с удивлением заметил Штудент. — Тише вас и хорошо выдрессированный пес не просидел бы. Если бы не Эрнст, который лежал на своей постели, я бы мог подумать, что вы все ушли.

— Ушли, даже не поблагодарив? — удивился Фриц. — Как же нехорошо вы о нас думаете!