Венгерская вода

— Большая вода уже ушла, а мелей ещё нет. Можно спокойно плыть даже ночью,

Корабль был длинный, узкий, словно рыба и очень быстроходный. Зато места для путников и грузов на нём было мало. Мне сразу вспомнился хищный шейти, на котором мы плыли через непроницаемый мрак моря к Кипру. Там было попросторнее. Пищу нам предстояло готовить на берегу, а пока мои спутники трапезничали тем, что прислал Хаджи-Черкес. Проводить нас явился наиб, который уделял больше внимания Мисаилу, передав ему особые гостинцы. Лепёшки, сушёные фрукты, солёную рыбу и орехи. Посланникам передали в основном жареное мясо и лучшую пшеничную муку. Сопровождавший нас сотник сказал, что мяса и по дороге будет много, незачем тащить с собой.

Меняла не только накормил меня перед дорогой, но и дал с собой целый мешок великолепных пирогов, которыми теперь угощались мои спутники. Мисаил спал, завернувшись в плащ. Подаренный халат он спрятал в сумку, едва мы отчалили.

Я смотрел на тёмную воду за бортом, вспоминал рассказанное дядюшкой Касриэлем и думал.

Старый меняла был тёртым калачом, почти всю жизнь занимавшимся торговлей с иноземцами. Деньги в этом деле крутились немалые — это не лавка на базаре. Товар продаётся сразу большими партиями. Купцов поджимают сроки. Приплывшим весной, нужно отплыть назад осенью, с октября навигация на море уже закрывается. Караваны тоже идут через степь, пока она покрыта травой. Зимой в её бескрайних просторах можно заблудиться не хуже, чем в море. Все приметы укроют глубокие снега, а степные бураны хоронят замерзших путников не хуже морских штормов.

Поэтому товар нужно быстро продать и быстро купить. Время становится деньгами. Многие остаются здесь до весны, так можно выгоднее распродать товар небольшими партиями и, не спеша, присмотреть что-нибудь на обратный путь. Только сделать это можно сделать не всегда. Солёная рыба, зерно, кожи — всё это не хранится долго, да и амбары арендовать дорого. Большая партия такого товара за несколько месяцев хранения станет золотой. Да ещё того гляди испортится.

А рабы? Если они не работают у тебя, а ты их только продаёшь? Их ведь поить-кормить нужно, причём хорошо. Кто тебе даст хорошую цену за отощавших заморышей? Да и сторожить нужно.

Так и начинает время становится деньгами. Нельзя торговать временем — оно не принадлежит человеку и он над ним не властен. Зато деньгами можно. На помощь купцу, у которого на руках немалый груз дорогого товара, всегда придёт оборотистый меняла. Пока гость ищет покупателя на своё добро, он уже присматривает что-нибудь на обратную дорогу. Бывает, что и купит ещё до того, как своё продаст. Меняла выручит. Его товар — деньги.

Меняла, который работает с иноземными гостями, редко бренчит звонкой монетой. У него не лавка с весами, а контора с чернилами. Он шуршит бумагами. Заёмными письмами, в которых нередко указаны суммы, едва умещающиеся в несколько сундуков. По такому письму другой меняла, часто находящийся за морями, за горами, и месяцами пути, не моргнув глазом выдаст вам мешки с серебром и золотом.

Называют всё это латинским словом кредит. Доверие. Ценится оно в этом мире, закрытом от непосвящённых, выше золота и самоцветов. Ошибки и промахи здесь стоят дорого. Оплошал — и сундук с деньгами превратился в простую бумажку, с которой и до ветру не сходишь.

Касриэль бен Хаим жил в этом мире более полувека. В юности он, подобно мне изучал науки, увлекался свойствами веществ и металлов. Было это в славном Багдаде. Потом, когда там начали бить и грабить евреев, он сбежал в улус Джучи. Тогда много его единоверцев перебралось на берег Итиля, как называли татары великую реку, делившую это царство на правую и левую половины. Белую и Синюю Орду. Умение определять примеси и чистоту металлов пригодилось в денежных делах. Так и остался при деньгах на всю жизнь. Контору держал в Сарае — старой столице. Когда Узбек перенёс её в другое место, не стал следовать за ханом. Выгнала Касриэля с насиженного места чума.

Спасаясь от смерти, он сбежал с семьёй в горы. Там ещё со времён Хазарского царства живёт много евреев. Вернувшись в Сарай, обнаружил немалый упадок в делах. Торговля по реке ещё шла неплохо, а вот караваны уже шли мимо. Да и мало их стало.

Сначала перебрался в Маджары, на старую караванную тропу вдоль гор. Потом в Тану, где ворота в Великую степь открывались на древнюю морскую дорогу в полудённые и закатные страны.

Прежних оборотов теперь не было, но и пояс затягивать было рано.

Ремесло менялы требовало всегда держать нос по ветру. Кредит он ведь держится не только на доверии, но и на знании. Дела торговые сильно зависят от случая. Штормов и мора, разбойников и засух. А особенно от сильных мира сего.

Сейчас в эти самые сильные кто только не лезет. И каждому нужны деньги. Особенно много их нужно тем, у кого карман дырявый. Потому и нужно держать ухо востро. Славные гербы всё чаще чеканятся на монетах, в которых меди больше, чем серебра, а королевские и княжеские печати на заёмных письмах нередко не стоят и ломаного гроша.

Нет человека более сведущего в политике, чем меняла. Ибо деньги притягивают её, словно таинственный магнитный камень железные опилки.

В заёмном письме Омара на первый взгляд не было ничего загадочного. Во всяком случае такого, что таило бы опасность. Оно было выдано под обеспечение сделки.

Наши купцы приобрели большую партию рабов, а так как часть денег они с самого начала должны были получить с Омара, то ему пришлось их одалживать. Почему не обратился к менялам? Взаймы дать согласился сам продавец. Обычно в таких случаях предоставляют выгодные условия. Тому же тоже хочется быстрее продать. Особенно такой хлопотный товар, как рабов. Рассчитаться Омар должен был после того, как получит деньги за свои благовония.

Никаких сомнений в том, что ему это удастся у него возникнуть не могло. Нюх не подвёл моего деда. На ладан в этих краях был большой спрос.