Засыпая, Махмут продолжал думать о Кабире. Затем его вытеснила Айслу. Об этой девушке Махмут думал всегда с большой охотой вот уже в течение четырех лет.
Допрос
Одна из папок, подложенных Махмутом под голову, сдвинулась, уперлась ребром ему в шею, и он проснулся. На стене с обычной хрипотцой тикали ходики. Они показывали двенадцать.
«Опять убежали», — решил Махмут, с трудом ворочая затекшей шеей. Взглянув на стол, он увидел рядом со стопкой бумаг большую глубокую миску, горбушку хлеба и кисе с айраном.
В нос ударило ароматом разваренной баранины. Под ложечкой засосало. Махмут со вчерашнего утра ничего не ел. Плеснув из графина на руки и лицо, он вытерся носовым платком и подсел к столу. Когда покончил с едой, решил вызвать на допрос Кабира. И уже охваченный нетерпением пошел из кабинета, но на пороге столкнулся с Муратом и спросил, скосив глаза на ходики:
— Эти, думаю, врут. Сколько сейчас?
— Может, не врут. Солнце высоко забралось. Обедать пора.
— Я пообедал. А кто мне еду принес?
— Мимо твоего дома шел, старый Ходжеке увидел, дал еду, попросил накормить тебя.
— Спасибо.
Махмут вернулся к себе. В это время распахнулась дверь, и в кабинет стремительно зашел Чалышев.
— Приехал, — обрадованно протянул ему руку Махмут. — Хорошо, что приехал, новостей много накопилось.
— Хороших?
— Как сказать. Троих задержали. Оружие везли. Двадцать кавалерийских драгунок везли и пулемет.
— Допросил?
— Допросил. Врут. Говорят, на зимовке нашли винтовки.
— Вообще-то может быть. Его всюду валяется еще с войны. В Хоргосе на днях ребятишки в одной завозне целый склад отыскали.
— Вот, погляди, — протянул Махмут карабин с укороченным стволом, — такой в кстау не лежал. Видишь, как новый.
Чалышев осмотрел карабин и неопределенно повел плечами.
— Где задержанные? Ты их, думаю, по отдельности посадил.