Полковник схватился рукой за воротник и рванул его книзу, словно сбрасывал с шеи удавку. С какой-то необычайной ясностью и остротой ощутил он, как захлестывает его солдат, его штаб, его самого эта страшная удавка.
К полковнику подскочил его адъютант поручик Звягинцев. Остальные штабисты сидели молчаливые и ждали донесений, вздрагивая всякий раз от любого выстрела. Они избегали встречи с дикими, налитыми кровью глазами Сидорова. Многое в эти минуты вставало в памяти у каждого из них и про полковничьи дела, и про свои собственные.
— Присядьте, господин полковник, — придвинул адъютант Сидорову пустой патронный ящик.
Сидоров оттолкнул ящик ногой, подступил ближе к телефонистам и яростно закричал на них:
— Где связь, в бога мать! Где? Почему молчит есаул Волков? Почему, я вас спрашиваю?
Телефонисты еще яростнее стали накручивать ручку аппарата.
— «Отвага», «Отвага». Я главный. Не слышу вас, отвечайте, — орал один из них в трубку.
Полковник вот-вот пустит в ход кулаки.
— А вы чего сопли распустили? Кто должен о донесениях беспокоиться? Что там делается? — махнул иступлено в сторону пролома Сидоров.
— Связь скоро должны наладить, я уже послал, — подскочил к нему адъютант.
— Меня ваше «скоро», поручик, абсолютно не устраивает. Вы кто — базарная баба или боевой офицер? Не слышите, как меняется обстановка?
Адъютант бросился к двери.
— Отставить, вы мне здесь будете нужны, — остановил его Сидоров, обвел глазами лабаз и отрывисто приказал, ткнув в сторону высокого сутулого офицера. — Вам, есаул, придется оторвать задницу от ларя. Идите.
Есаул поправил портупею и пошел насвистывая. Когда поравнялся с адъютантом, усмехнулся:
— Любимчиков под вы-ыстрелы не по-осылают, их с материнскою заботой бере-егут, — пробасил он, картинно козырнул и полез в пролом недоумевая: чего полковник тянет? Чего ждет? Драпать надо, пока не поздно, пока красная рвань не захлопнула окончательно капкан. Драпать.
Вдали, если вглядеться, видны белесовато-сизые хребты, они уткнулись в такую же сизую кромку неба. Где-то там, у этих гор, Хоргос, а от него рукой подать до чужой китайской земли.
Когда-то есаул Аксенов больше двух лет прожил среди китайцев. Но тогда его тянуло назад в Россию. Он не мог привыкнуть к фанзам, длинным смоляным косам у мужчин, к вкрадчивой семенящей походке женщин с уродливо маленькими ножками. Он тосковал там. Может, и теперь будет так же, но выбирать сейчас не из чего.
Лабаз позади. Пулеметные очереди, оказывается, не так уж близко. Еще дальше квакают лимонки — это за бревенчатыми стенами все выглядело иначе.
Есаул прошел через площадь. Волков занимает оборону по восточной окраине города. Шагая, есаул продолжал поглядывать на отгородившие горизонт сизые зазубрины хребтов. В той стороне выстрелов не слышно.
«А что если не ждать полковника?» — думает офицер.