Котька встал нехотя, место за столом занял поближе к дверям, чтобы уйти незаметно, когда захочется. Какое застолье, если Вики дома не оказалось, а где она – никому не известно. Да ещё Ванька наговорил такое, что никакой праздник не отвлечёт. Пришла Катюша и уселась плечом к плечу к Устинье Егоровне, Капа – напротив. Скоро явилась Неля в новом платье, туфельках, стриженые волосы понизу изогнулись гребешком, порыжели. Катя тоже прифрантилась. В кухне запахло паляниной. Котька знал: девчата круглый напильник в печке нагреют – и ну друг другу волосы портить. Жжёной шерстью воняет, а они, дурочки, знай хохочут.
Неля с прищуром – так она себе больше нравилась – оглядела застолье. Капа невольно отодвинулась с табуреткой на самый край. Неля одну руку за спину завела, другую вытянула перед собой и плавно повела, как на сцене делала.
– «Все гости роскошны сидели, невеста в зелёном кашне!» – пропела она, потом уж к столу подошла и легонько Капу за рукав потянула: – Двигайся к столу, места всем хватит. На углу сидеть – замуж не выйти.
– Ну, девоньки, празднуем, – призвала Устинья Егоровна.
Неля с Катей переглядывались, посматривали на часы, стрелки на которых сошлись на двенадцати и пошли на другой перегиб.
– Теперь не явится, – жестко произнесла Неля. – Дежурить небось заставили, а он разве откажется? Давай одни встречать.
– А что, мамаша, на сухую-то посиживаем? – с вызовом спросила Катя. – Праздник старинный, разрешённый. Вон и церкви пооткрывали, да и Новый год ещё продолжается. У нас вино есть, если не возражаете.
– Каво таитесь-то, ташшите, раз есть! – разрешила Устинья Егоровна.
Катя прошла к вешалке, пошуршала бумагой и вернулась к столу с литровой бутылкой черёмуховой настойки.
– Где купили, чо ли? – колыхнулась от изумления Устинья Егоровна. – Небось дорогая, холера.
Катя засмеялась:
– Очень дорогая, но для любимой золовки ничего не жалко! – Она под строгим взглядом Нели поджала губы, не удержалась, прыснула. – Ухажёр ведь у золовушки завёлся. Обещал прийти. Он и вино достал Да вы его помнить должны. У нас в клубе чечётку плясал… Вспомнили? Старший лейтенант, вона как! Симпатичный!
– Ну чо же? Выросла девка, выгладилась. Пора.
Неля запунцевела, встала, ответила, как на уроке:
– Вино тётя Мотя для Трясейкина сама настаивала, всё привораживает. А старший лейтенант действительно просился в гости. Лично я в этом ничего плохого не вижу. Наша родная Крсная Армия должна чувствовать теплоту и заботу.
Она резко села. Капа улыбнулась.
– Молодец моя мама! – похвалила Катя, хозяйничая, выставляя стопочки и наполняя их настойкой. – К тётке ушла, а я в погреб – да и отлила. Там ещё бутыль целая, хватит женишку сердешному, хоть утопись он в ней. Ну, будем счастливы!
После первой стопочки повеселели, дружно спели «Москву майскую». Девчата танцевали, даже вытащили Устинью Егоровну, крутили её так и эдак, аж изба кругом пошла у неё перед глазами, еле отбилась от девчат.
И снова за стол. Шумно стало в избе. Выкрикивали тосты, со звоном сталкивали рюмки, новый тост и снова – дзинь!
Котька сослался на усталость, пошёл прилечь.