В глазах у Котьки зал перекосило. Он вырвался, отбежал к парнишкам. Они глядели на него насмешливо, и только Ходя – ласковый человек, смотрел на него, как на героя:
– Твоя смелый, – шептал ему Ходя. – Моя тоже хочу ногами ловко шаркать.
Жар от лица кое-как оттёк. Котька что-то отвечал Ходе, глазами искал Вику. Раза два она мелькнула перед ним, опять с Ванькой, хотел уйти – что она на посмешище его выставила? Но тут увидел, как трое красноармейцев в уголке теснили Капу Поцелуеву.
– Ах, что я слышу, мальчики? – кокетливо заводила глаза под лоб Капитолина – Но увы и ах! Я танцую только с моряками. А их нет.
– Эт-то не ответ! Одного из нас берите в кавалеры, – упрашивал её старший лейтенант, что так лихо отчебучивал на сцене чечётку.
– Мой кавалер на фронте, – надменно скосилась на него Капа. – Между прочим, тоже командир. А вы непременно хотите станцевать?
– Разумеется.
Капа отбежала к Аркаше, что-то пошептала на ухо. Тот с готовностью закивал. Капа обьявила:
– Внимание! Товарищ старший лейтенант просит сыграть для него вальс-чечётку. Попросим!
Захлопали, запросили, а он на Капу не то с упрёком, не то жалостливо глядел, не ожидал такого вероломства. Быстро справился с собой, только головой крутнул и в круг вышел. Томным движением рук волосы пригладил и с лицом отрешённым – руки по швам – начал выщёлкивать подошвами «Крутится, вертится шар голубой».
Лейтенанта упрашивали плясать ещё. Вика тоже хлопала в ладоши, видно, напрочь позабыв о Котьке. И ему стало обидно. Вон Капа как ловко отшила старлея… Он вышел на крыльцо, постоял немного, вдруг Вика хватится его и догонит, иначе к чему был уговор, что будут дружить, ходить вместе в клуб и из клуба. Жалея себя, поплёлся к дому.
На улице было светло и не так морозно. Холод сдал после вчерашней вьюги, будто его ветром уметелило в другие края. Снег под луной блестел иссиня-голубым нафталинным блеском, а по нему навстречу Котьке бежала голубая собака. Собаку тоже стало жалко. Заметил – плоская и сосцы пустые болтаются. Вытянут из неё последние соки щенята, а она, бедная, околеет на морозе. И щенки пропадут без матери. Их теперь много, бездомных. У магазина стаями стоят. Кто теперь бросит кусочек? Не то время. Но бросают! Ногтём крошку отколупнут, чтоб жалость в себе притупить, и быстрее, быстрее от голодных собачьих глаз домой, где тоже ждут глаза голодные, человечьи. А собака, которой кроха перепала, долго рядом бежит, благодарная, и хвостом не виляет, не выпрашивает больше, вроде бы всё понимает. Проводит до дома и снова бежит к магазину на безнадёжный пост свой, к духу хлебному.
Возле тополя остановился. Котька считал его своим другом. Столько под ним перемечталось, сколько на нём гнёзд сорочьих разорено. Гнёзда зорил из-за скворцов. Лезут сороки в скворешники, мешают парить скворчат. Добродушные скворушки пока шель-шевель, сороки-стрекотухи голову в дырку и – клок-клок! От яичек только скорлупки и остаются. Начинай всё с начала!
Снег в улице от клуба хрустел под чьими-то ногами, и хруст быстро приближался. Котька насторожился. «Вика?» – подумал радостно. Не вытерпела. Хватилась его – и бежит! А вдруг это Удод догоняет, отношения выяснить? На всякий случай зашёл за ствол дерева. Фигурка надвигалась быстро и что-то не походила на Викину, а когда приблизилась, узнал – Ванька.
– Чо втихаря смылся? – спросил Удод и тоже прислонился плечом к тополю.
– Надо было, – нехотя отозвался Котька.
Удод из-за отворота шапки достал изогнутую папиросу, протянул между пальцев, расправил, поискал коробок и зашебаршил спичками. Котька знал, покуривает Ванька, правда, втихую от отца, махорку смолит или самосад, но чтобы папиросы курил – в диковину. Свет спички прыгнул из горсти, высветил лицо Ваньки. Он почмокал губами, раскуривая папиросу. Пыхнул дымом в сторону Котьки, мол, чуешь, какой табачок потягиваю, за один запах денег не пожалеешь.
– Старлей отоварил, – похвастал Ванька. – Высыпал из портсигара до последней. А портсигар весь блескучий, а на крышке конь выпуклый и кавказец на нём скачет. Он бы и его отдал, да я не взял. Внутри, бляха-муха, краля голая. – Ванька сплюнул. – Цё, думаешь он папирёсочки мне за так дал?
– Привяжешься, дак…
– Хо! Он насчёт Капки интерес наводил, ну я ему и выложил про неё. Обрадовался старлей, даже переспросил: «Не загибаешь про фамилию? Очень наводящая на действия фамилия».
ebooksa