— Несчастная, — сказал инквизитор, — она не знает, что своей смертью она послала на костер свою дочь. И обращаясь к монаху, сказал: — Все, Астор, брось ее, пошли отсюда, и ведьму эту забери.
Проходя мимо монахини, которая собиралась их сопровождать в келью сестры Анны, инквизитор сказал, чуть склонив голову:
— Сестра Анна, да упокоит ее душу Господь, скончалась от сердечного приступа, похороните.
Монахиня молча кивнула. Инквизитор знал, она не выскажет своего удивления, увидев рану от кинжала на груди сестры Анны, и сделает все, чтобы никто не догадался об истинной причине ее смерти. Розалине на мгновение показалось, будто она узнала в этой монахине ту несчастную женщину, с обезображенным коростой лицом, что обратилась к ней за помощью, но сейчас от уродства ее не осталось и следа.
Астор, рыцарь в монашеской одежде, все так же тащил за руку Розалину, но она уже, не успевая перебирать ступени ногами, спотыкалась, падала, и, не смотря ни на что, Астор, не останавливаясь, волочил ее за собой. Когда ее вновь бросили в темницу, и тяжелая дверь, лязгнув ржавыми петлями, захлопнулась, Розалина упала на пол, в глазах у нее все закружилось, и тьма поглотила ее.
Суд состоялся на следующий день, после обвинительной речи инквизитора, в качестве свидетеля выступила сестра Мелани, та, которая встретила инквизитора, Астора и Розалину у выхода из подземного хода. Именно она просила помощи у Розалины в избавлении от измучившего ее недуга.
— Она вылечила меня, — сказала сестра Мелани, показывая рукой на Розалину, — от болезни моей не осталось и следа, но я знаю, люди не могут лечить эту болезнь, сам дьявол помогал ей. Я видела, как она готовила зелье и призывала дьявола в помощь себе.
После этого инквизитор зачитал приговор, который требовал сожжения на костре самой ведьмы, Розалины, и той, кого вылечила она силою дьявола.
— Нет! Не надо! Нет! — кричала сестра Мелани. — Ваше преосвященство! Вы же обещали, что никто не причинит мне зла!
— Все для блага твоей души, сестра, пламя святое очистит ее и она безгрешной предстанет перед Господом.
— Но я не хочу! Не хочу гореть в огне! — кричала сестра Мелани. — За что мне эти смертные муки?
— Что значат всего несколько минут в объятиях святого огня, по сравнению с вечным пламенем ада? — ответил инквизитор.
Понтий Пилат
Антоний сдержал слово, данное прокуратору, к моменту прибытия Понтия Пилата в Иерусалим, Варавва был схвачен, закован в цепи и брошен в темницу. Остановившись в своей временной резиденции, в Претории, прокуратор немедленно потребовал доставить к нему Варавву, и когда стражники ввели его, швырнув к подножию высокого трона, спросил:
— Кто ты, и по какому обвинению арестован?
— Имя мое Иисус, а по какому обвинению меня, как разбойника заковали в цепи, тебе лучше знать, я за собой вины никакой не признаю.
— Не ты ли говорил, что пришел на землю иудейскую принести не мир, а меч? — спросил прокуратор. — Не ты ли хотел разделить отца с сыном, брата с братом, а невестку со свекровью ее?
— Я пришел, чтобы спасти народ земли этой от рабства. Народ мой никогда рабом не был, и в Египте был он свободен, лучшей доли достоин он, чем гнуть спины перед Римом, — ответил Варавва.
— То, что сказал ты, достаточно, чтобы предать тебя смерти, а говоришь, что не признаешь за собой вины.
— А я пощады у тебя не прошу, но это не вина моя, а долг мой, который выполню я до конца, даже распятый я поведу за собой народ.
ebooksa