Диета для камикадзе

22
18
20
22
24
26
28
30

– А? Все нормально. Вот вышел пораньше, чтобы кое-что подбить. Практически все готово, но хочется еще раз проверить.

– Ой, – вздохнула я, – а я даже не знаю, за что хвататься: за свой отчет или за отчет Егорова.

– Юрин отчет готов, – огорошил меня Слава, – так что занимайся только своим.

– Что? Когда ты успел? – не поверила я.

Слава пожал плечами и загадочно улыбнулся.

– Вот так….

– Нет, ты это серьезно?

Допускаю, что свою работу можно подбить за два дня, но вникнуть в чужую… Нет, это невозможно. Я бы точно с Юркиным отчетом копалась дней пять. Мне даже стыдно за себя стало. Я явно недооценивала Куприянова.

– К чему мне тебя разыгрывать? – обижено насупился Слава. – Придет Вера Ивановна, и я ей покажу. Хочешь, сама посмотри.

– Нет, – мотнула я головой и, не теряя времени, включила компьютер, чтобы тут же начать работать.

В десять часов в наш кабинет заглянула Вера Ивановна.

– Вика, ты пришла?! – воскликнула она. – А мы тут без тебя зашиваемся, – развела она руками. – В пятницу директор сообщил мне, что хозяин надумал продать один из наших ресторанов. Но он не может решить какой именно, поэтому требует отчетность по всем заведениям. Слава свою отчетность сдал. Осталась твоя и Юры Егорова. У тебя ведь есть черновой вариант его отчета?

Не успела я ответить, как Слава похвастался:

– Вера Ивановна, отчетность, которую должен был сделать Егоров, готова. Я распечатаю и принесу вам. Могу помочь Вике.

– Да? Неужели? – приятно удивилась Вера Ивановна. – Просто чудесно! Вика, раздели свою работу.

Мое самолюбие было задето. Вся гамма возмущения отразилась на моем лице. Я уже хотела открыть рот, но Вера Ивановна меня опередила:

– Вика, прекрати так на меня смотреть. Я ничего обидного не сказала. Напомню, что здесь не гонки лидеров. Хозяину все равно, кто первый сдаст отчет, лишь бы он был сделан.

Я не смогла ей возразить. Действительно, общее дело выше амбиций.

– Хорошо, – согласилась я.

Вера Ивановна вышла. Слава подошел к моему столу. Потоптавшись на месте и пошмыгав носом, он стал извиняться: