Собиратель реликвий

– Согласен, ваше высокопреосвященство. Лучше и не скажешь. Одно дело – подсовывать верующим фальшивую лодку Рыбаря. А вот хранитель престола Карла Великого, торгующий своим голосом, – это искариотство чистой воды.

Лицо Альбрехта побагровело. Он разгневанно поднялся с трона. На миг Спалатину показалось, что Альбрехт незамедлительно отправит его в подземелье и велит вздернуть на крючья рядом с Дисмасом.

Внезапно злоба кардинала улетучилась. Он сдулся, будто смятые подушки, и безвольно осел на трон.

– В таком случае, мастер Спалатин, что вы предлагаете?

15. Что-то не так?

Неделю спустя Спалатин вернулся в Виттенберг. Результаты его переговоров с Альбрехтом позволили совершить обратный путь с меньшей поспешностью.

Было установлено перемирие. Дознание на время подвесили, а Дисмаса, наоборот, отцепили с крючьев «малой марионетки». Он оставался «гостем» Альбрехта вплоть до полного урегулирования всех разногласий. По достигнутой договоренности, его передали на попечение лекарю Альбрехта. Спалатин предупредил, что в случае смерти Дисмаса, который каким-то чудом цеплялся за жизнь, уничижительный памфлет будет немедленно распространен. Однако же говорить об освобождении Дисмаса было преждевременно. Альбрехт пребывал не в самом умиротворенном расположении духа. Он по-прежнему считал аферу с плащаницей делом рук Фридриха. Спалатин уехал из Майнца, памятуя о клятве Альбрехта: ежели Фридрих даст ход своему памфлету, Дисмас попадет на крючья «большой марионетки», а сам Альбрехт распространит другой памфлет – со скандальными подробностями Фридриховой махинации с плащаницей и гневными обвинениями в воспрепятствовании самоотверженным стараниям Альбрехта предать Лютера суду.

Отношения между Саксонией и Бранденбургом стали такими напряженными, что публикация любого из памфлетов привела бы к войне. Ставки были высоки.

У Спалатина созрел план успокоения уязвленной гордости Альбрехта. Альбрехт великодушно «одолжит» плащаницу Фридриху, якобы для публичного показа в Виттенбергской галерее. Разумеется, никакого показа не будет, потому что внезапный пожар уничтожит плащаницу. Она сгорит дотла и навсегда исчезнет. В качестве компенсации Фридрих пожертвует пятьсот пятьдесят дукатов Майнцскому дому призрения.

Переговоры об освобождении Дисмаса подходили к концу, но Альбрехт неожиданно выдвинул еще одно условие. Он потребовал личной встречи с Фридрихом на нейтральной территории. Чего ради? На вопрос Спалатина Альбрехт ответил, что желает посмотреть Фридриху в глаза, дабы окончательно убедиться в его непричастности к затее с плащаницей. И Спалатин, и Фридрих сомневались в искренности подобного заявления, но Альбрехт оставался непоколебим: если встреча не состоится, Дисмаса не выпустят на свободу.

Встречу организовали в Вюрцбурге.

Скрыть перемещения двух имперских князей – примаса Германии и правителя Саксонии – представлялось делом затруднительным, а то и вовсе невозможным, учитывая размеры их свит. По официальной версии, вюрцбургская конференция созывалась для поиска решений по урегулированию ситуации с Лютером.

– Вы уверены, что это Дюрер? – спросил Фридрих.

– Почти не сомневаюсь. Я случайно встретил этих шельмецов в нюрнбергской таверне. Сидели пьяные, как новобранцы, и строили башенки из дукатов. – Он улыбнулся. – Истинное воплощение плутовства.

– И Дюрер подписался Кранахом? Но зачем?

– Одно слово – художник, – пожал плечами Спалатин.

– Как ему это удалось?

– Нет ничего проще. Молоко, сок лимона, луковица… Можно использовать и телесные выделения. Например, мочу или… – Он кашлянул и умолк.

– Да продолжайте же, Георг!

– Изверженное семя.