— Со временем, — уверял он, — такое учреждение обязательно приобретет международное значение. Ведь и в Японии после Хиросимы и Нагасаки, и в некоторых других странах, где случались аварии на АЭС, рождается немало детей с анатомическими патологиями. Родители от них часто отказываются, и такие дети влачат жалкое существование. А у нас они будут получать полноценное питание, образование и жить как равные среди равных.
— Ну, а вам-то какая польза от этого? — в лоб спросила сидевшая в чиновничьем кресле дама бальзаковского возраста с высокой, пышно взбитой прической. — Не может быть, чтобы вы не преследовали какую-то свою цель?
— Значит, в чисто гуманные мои побуждения вы не верите? — вопросом на вопрос ответил тогда Бабушкин.
— Не верю. Слишком умные и, я бы сказала, хитрые у вас глаза. Я таких, как вы, насквозь вижу, — холодно улыбнулась чиновница.
— Ну, а если я признаюсь, что на базе собранного там материала я хотел бы написать и защитить докторскую диссертацию? — спросил Бабушкин.
— Вот это ближе к правде. Но, думаю, вы этим не ограничитесь, — покачала головой чиновница, подписывая нужные бумаги. — Думаю, вы обязательно наладите какой-то бизнес. И тогда возьмете меня в долю.
— Это ваша цена вопроса? — спросил Бабушкин, забирая документы.
— Сейчас, как договаривались, и плюс доля в бизнесе, если вы его наладите.
Бабушкин кивнул и положил на стол конверт с тысячей долларов. Тогда он еще слабо представлял, какой именно бизнес можно наладить на базе интерната для детей с анатомическими патологиями. Он почему-то был уверен, и интуиция тогда его не подвела, что эту даму очень скоро смоет волна перемен и она больше никогда не замаячит на его горизонте. Так оно, в общем-то, и случилось.
А интернат, опять-таки, повинуясь духу времени, решили создать на базе закрытого лесного санатория под Москвой, где любили отдыхать советские чиновники самых высоких рангов.
Бабушкин лично руководил обустройством, а потом объезжал украинские, белорусские, русские города и села, так или иначе пострадавшие от Чернобыльской аварии. И, само собой, находились родители, которые за небольшие деньги соглашались отдавать своих не совсем нормальных с самого рождения детей. Когда же деньги в кассе закончились, Бабушкин, отыскав нужный ему «объект», строгим голосом задавал родителям, часто людям сильно пьющим, вопрос: «Вы будете переводить нам деньги на содержание вашего ребенка, или вас внести в список бесплатников?»
Конечно, все выбирали бесплатное с их стороны содержание. Но при этом должны были написать отказную на своих детей.
Постепенно четыре палаты бывшего санатория, переделанные из гостевых комнат, заселили новые жильцы, в основном, совсем маленькие дети. На сэкономленные на строительстве и удачно вложенные в один процветающий швейцарский банк средства Бабушкин купил самое передовое оборудование. Но не для лечения — ведь анатомическую аномалию никак не вылечишь. А для наблюдения и проведения самых дерзких экспериментов. В общем, санаторий, как и задумывалось, превратился в настоящий научно-исследовательский центр.
И первым помощником теперь уже доктору биологических наук, профессору Бабушкину стал сначала студент, потом аспирант, а затем кандидат биологических наук Дмитрий Дрозд, молодой человек со здоровыми, как и у него, амбициями.
Профессор Бабушкин считал амбициозность главным условием всякого научного и жизненного успеха. «Если у мужчины нет здоровых амбиций, значит он послужит трамплином для реализации амбиций других людей», — любил повторять он своим студентам.
Дрозд и Бабушкин понимали друг друга с полуслова. Это по инициативе Дрозда они нашли в стране еще несколько зон, где рождались анатомически аномальные дети, в том числе и недалеко от закрытых ядерных полигонов.
Однажды к Бабушкину на кафедру зашел молодой, стройный, но начавший уже лысеть со лба студент-африканец Ли Амаду и сказал:
— Я читаль вашу статью о влиянии радиации на возникновение врожденных анатомические патологии. Там вы пишете о шестипалых. А у меня на родине есть целое племя шестипалых. Я хотель бы тоже заняться этой проблем.
— Хорошо, — кивнул профессор Бабушкин, который, как уже было сказано, ценил здоровые мужские амбиции.
И в тот же вечер, после лекций, он поехал в санаторий, где жили дети с анатомическими отклонениями вместе с Ли Амаду. А с летних каникул сам Ли Амаду привез ну просто уникальный материал и, главное, фотографии. Теперь появилась возможность выйти на международный уровень. И не использовать ее было бы по меньшей мере глупо.
ebooksa