В горах это очень красиво — гроза. С теплым ливнем и радугой неслыханно чистых тонов. А домик издали напоминал кусочек рафинада.
В ту ночь началась гроза. Вместо луны полыхнул фиолетовым светом зигзаг молнии. Таня вздрогнула. Никита обнял ее, она была теплая, хрупкая и такая желанная, что трудно стало дышать.
А вот еще один день.
Пришел караван из-за кордона, колонна из девяти машин. Автомобили — наши «ЗИЛы», но так диковинно разрисованы, что удивительно и забавно глядеть. Будто шоферы изощрялись в выдумке и озорстве.
Некоторые картинки, прямо сказать, не для детских глаз.
Единственно общее для всех — марка фирмы.
Начальником колонны, именуемым по старинке караван-баши, был на редкость противный тип со странной фамилией Яя́.
Угодливый, вертлявый, с удивительно лживыми глазами и помятым лицом человечек.
Про его лицо Ваня Федотов как-то сказал: морда его лица — БУ — бывшая в употреблении.
Никита тогда рассмеялся — морда лица! Но это было снайперски точно. А главное — голос! Будто пропитанный смесью подлости и патоки, да простит патока такое соседство.
Никите казалось, что, даже не видя Яя́, услышав только один его голос, люди должны, крепко зажав свой кошелек в кулаке, бежать от него подальше.
Жилистый, маленький, с плоской полулысой головой — казалось бы, соплей перешибешь, но надо было видеть, как боялись его шоферы и грузчики!
Здоровенные рабочие парни, простодушные и веселые, они как-то сразу съеживались, сникали под его взглядом, переставали балагурить и смеяться.
Однажды один из грузчиков (друзья его называли «пехлеван» — богатырь, значит) возразил Яя, тот полоснул его таким взглядом, что у Никиты мурашки по коже побежали. А грузчик тут же умолк, только сплюнул и что-то пробормотал.
Авез Бабакулиев рассмеялся, Яя тоже угодливо хихикнул, но потом подошел к пехлевану, что-то процедил сквозь зубы, и этот огромный, сильный человек стал оправдываться, прикладывая руку к сердцу.
— Что он сказал? — спросил тогда Никита.
— Пехлеван?
— Да.
— Он сказал: гюрза в розовом сиропе.
— Здорово! — Никита искренне расхохотался. — А Яя что?