— Какая опасность?! Пфа! Много ты знаешь! Красивый женщина, незнакомый город, хулиганы-мулиганы, мало ли что!
— Ты, Баркуша, будь спок, за Ваньку не беспокойся. Он за Татьяну Дмитриевну самому шайтану глотку перервет. Он ее знаешь как уважает?
Солдаты не видели Никиту, и поэтому говорили совершенно свободно. Он все боялся: ляпнут что-нибудь скверное. Но ни одного не только грязного, просто неуважительного слова не было произнесено. Бурно обсуждался вопрос о том, как Иван уважает Таню и за что. Сошлись на том, что за дело.
«Пацанье вы, пацанье! Уважает! Конечно, уважает. Но он же влюблен в нее смертно!» — думал Никита.
Они уже говорили с Таней об этом. Бессловесная, робкая, но явно всерьез, любовь Ивана беспокоила Таню.
Она не хотела мучить этого светлого парня, металась, пытаясь разрешить неразрешимое. Просто оттолкнуть, перестать общаться? За что? Да это просто и невозможно было сделать здесь, на КПП, где все и вся на виду.
Пока не было сказано ни одного слова о любви, и Таня была уверена, что Иван никогда не заговорит об этом, если она не даст повода. И она решила вести себя с ним, как прежде, ровно, дружелюбно, мягко. Никита тоже считал это правильным. Но одно дело спокойно намечать линию поведения, а другое — глядеть на Ивана, когда он рядом с Таней…
«Газик» медленно полз вверх из седловины, чтобы затем начать головокружительный спуск по серпантину древнего торгового тракта.
Никита проводил его взглядом и ушел в дом, сел работать.
О том, что произошло в Алиабаде, он узнал несколько позже.
Впрочем, там ничего и не произошло, кроме одного странного эпизода, которому Таня не придала значения. В одном из магазинов ей вдруг показалось, что ее хотят обокрасть, залезть в сумочку. Она инстинктивно дернула сумочку к себе и увидела спину метнувшегося в толпу мужчины. Сумочка была открыта. Таня усмехнулась: в сумке, кроме пудры и туши для ресниц, украсть было нечего, деньги лежали во внутреннем кармане замшевой куртки.
Таня защелкнула сумку, сказала:
— Ванюша, ко мне сейчас один тип в сумочку забрался.
— Кто?! — Иван рванулся вперед. Таня удержала его.
— Удрал… Да он ничего не утащил, а ты с другой стороны шел, тебе не видно, не переживай.
Иван помрачнел. Он казнил себя за ротозейство. А Таня веселилась:
— Жалко, что спугнула, надо было поглядеть на его разочарованную физиономию!
— Жалко! Хоть бы толкнули меня локтем, Татьяна Дмитриевна! Я бы уж этого жулика не выпустил! — волновался Ваня.
— Будет тебе, Ванюша! Ну его к богу, — сказала Таня, — пошли лучше краски выбирать.
Это были магические слова. Все остальное сразу перестало существовать.
ebooksa