Несколько минут простояли наши путники, выжидая повторения. Но, увы! Такие картинки удается видеть нечасто.
Ночевка выдалась тревожная. Расположились в старенькой полуразрушенной охотничьей избушке. Вытравили из нее комаров и прямо около самого порога разложили костер так, чтобы дым закрывал вход.
Только собрались ложиться, как лошади сгрудились к самому костру. Почти тут же послышался шум ломаемых ветвей и громкий рев медведя, скатывавшегося со склона в нескольких метрах от избушки. По-видимому, он не меньше путников был встревожен встречей и в ответ на выстрел заревел еще громче, но уже на противоположной стороне ручья. Прошло не более четверти часа, как повторилась вся гамма звуков медвежьего визита, а затем с небольшими интервалами то же произошло в третий и четвертый раз.
Наконец наступило затишье. Лошади начали успокаиваться, некоторые из них стали есть траву, но новый истошный рев заставил их опять сбиться к избушке.
— Неужели это одна и та же пара? — полюбопытствовал Тарасов.
— Нет. Они осенью редко парами ходят. А если дым медведь услышал, его обратно калачом не заманишь, — ответил Тимофей.
— В чем же дело? Чуть не десяток медведей за час?
— На собрание торопятся, — съязвил Буря.
— Откочевка, однако, — заключил Тимофей.
— Как так? Это же не люди — не унимался Тарасов.
— А как белка или заяц идет, не слышали?
— Почему же, видел даже, и не раз.
— Вот и медведь кочует. Редко, но бывает. Уходит косолапый, почитай весь, из одних мест в другие, чуть не стадом. Тогда ему на дороге лучше не попадайся. Хотя любой зверь алтайский от человека бежит, а тут и осерчать может.
— Ну, а как же быть в таких случаях?
— Одно остается — огонь. От огня он уходит. Особенно, если сытый.
По-видимому, Тимофей был прав. В течение ночи еще раза три повторялись медвежьи визиты. Путники дремали у костра с оружием в руках. Шел длинный разговор о бегствах и переселениях животного населения тайги, связанных с бескормицей, гололедом, реже с массовыми заболеваниями или испугом, вызванным, например, пожаром или наводнением. Вспомнили всем известного с детства некрасовского дедушку Мазая и его зайцев. Тарасов, побывавший на севере страны, рассказал о переходах диких оленей. В случаях гололедицы в тундре дикие олени сбиваются в стада и направляются к югу, в таежные районы, уничтожая по пути запасы кормов. А если своевременно не были загнаны в «корали!»— высокие крепкие загородки — стада домашних оленей, то дикие начинают с ними драку. Они буквально растаптывают быков, а молодняк и самок угоняют с собой. Бывают случаи, когда в результате такого налета на ночевки транспорты лишаются возможности дальнейшего передвижения и люди вынуждены выбираться из тайги пешими до ближайшего жилья.
В конце следующего дня путникам предстояло проехать несколько десятков метров по узкому «карнизу», а затем переправиться на противоположный берег через брод, начинавшийся сразу за скалой. Они уже поднялись на карниз, когда сверху посыпались камни, а затем глухой взрыв потряс долину. Масса камней самых разнообразных размеров — от обломков скал до щебня — устремилась вниз по склону, ломая деревья, засыпая дорогу.
— Вовремя, собака, скатилась! — проворчал Ахмет.
— Да, еще бы минутку — и собирай косточки, — добавил Буря.
— А взрыв? Патрона два, наверное, динамитных!
ebooksa