Не меньше изумилась и Лайла: она ожидала подвоха в виде долгой поправки и возможных осложнений, но такое… Все научные трактаты королевской библиотеки утверждали, что вампиры не могли создавать себе подобных без участия некроманта. Более того, нежити не было присуще биение сердца. Собственный случай – исключение из правил, как-то связанное с вмешательством Духов, оставивших её на стыке двух миров: человеческого и вскормленных Тьмой хищников. Так что же за существо породила пропитанная магией кровь?
– Джон, – Лайла не сводила пристального взора с напряжённого лица суженого. – Ты слышишь меня?
– Да… – слабым голосом ответил следопыт и закашлялся. – Холодно… Почему так холодно?..
– Сейчас, потерпи немножко! – вампирша сосредоточилась и возвела ментальную проекцию: стену огня, обогнувшую их невысоким полукругом. – Ты не представляешь, как я переживала, Джон… – на губах Лайлы расцвела нежная улыбка.
– Холодно… – прокряхтел следопыт и прикрыл глаза. – Очень холодно…
Улыбка девушки осыпалась разбитым зеркалом.
– Твой огонь не греет, – стоявший рядом Рэксволд поводил ладонью над метровым пламенем. – От слова «совсем».
Лайла, к своему удивлению, тоже не ощутившая и намёка на тепло, перевела подозрительный взгляд на пылающую стену: в сплетении оранжевых языков, кружились необычные белые искры. Они напоминали звёзды, но светили так ярко, что вампирша невольно прищурилась. Ослепительное сияние заполнило разум, сначала заглушив голоса друзей, а потом и вовсе превратив их в размытое эхо…
– Эй, не вздумай! – прорвался в сознание голос Эрминии.
Перед взором Лайлы трижды проплыла ладонь, изрубившая поток пленительного света. Затем муть в голове встряхнула больная пощёчина.
– Что… случилось? – пролепетала вампирша, постепенно приходя в себя.
– Ты лежала с открытыми глазами и не шевелилась…
– Я упала?.. – Лайла ощутила затёкшее плечо.
– Да нет. Судя по всему, ты так спала…
Последнее слово обожгло рассудок кипящей смолой – в ужасе подскочившая вампирша прищурилась от пронзавших тёмный лес рассветных лучей. Качнув растрёпанными волосами, с застрявшими в них колючими шишками, она уронила взгляд на грудь лежащего рядом следопыта: там, по зиявшей заветренной ране, ползала одинокая муха…
***
«Желания… мечты… надежды… – путеводные маяки жизни. Они направляют нас вперёд, заставляют продираться через дебри и тернии судьбы. Стремясь к их заветным лучам, мы ломаем привычные устои, поднимаемся после ударов злого рока, веря, что однажды далёкая цель станет ближе, чем собственная тень. Но как быть, когда ведущий нас свет вдруг угасает, а вокруг остаётся лишь кромешная мгла?» – задавался вопросом Монси Виррей в своей книге «Мудрость Бытия».
Приподнятое веко обнажало затянутый пеленой глаз. Мёртвый следопыт ужасающей украдкой наблюдал за лежавшей рядом вампиршей. Море пролитых слёз не смогло обезобразить её прекрасные аристократические черты: периодически завывавшая внутри звериная сущность исцеляла любые повреждения – вместо красных следов скорби на лице стыла только печаль, настолько глубокая, что поглощала весь окружающий мир. Похоронив пустой взгляд в усыпанной хвоей земле, Лайла не видела возникавших рядом ног, не слышала слов друзей, не чувствовала прикосновений. Телом она находилась здесь, но душой бродила по прошлому, в котором Джон был ещё жив, радовал её любящим взором и обнимал холодными ночами…
– Со вчерашнего дня ничего не ела, – стоявший на краю оврага Рэксволд с тоской смотрел вниз. – Если так пойдёт и дальше… – он перебрал пальцами короткую верёвку с висевшими на концах сырыми флягами.
– То придётся кормить насильно, – раздался за спиной суровый голос северянки. – Двух могил я не допущу, – держа за горловину мешок с новой партией мяса, она поравнялась с ассасином. – Ей нужно время, чтобы принять потерю.