– Неужто совсем не веришь? Хоть самую малость?
– Вера… – губы северянки презрительно изогнулись, потом собрались в плотный овал. – С этим не ко мне…– она коснулась стекавшей по груди тугой косы и, задумчиво помяв её, опустила руку на бедро. – Я спать.
– Посмотри на меня, – произнёс Рэксволд тоном, не терпящим возражений.
Ровный, требовательный голос ассасина звучал редко и обычно не в самых приятных ситуациях. И всякий раз, ощущая себя двенадцатилетней девчонкой перед строгим отцом, Эрминия не смела отказать.
– Ну, чего я не знаю? – убийца спокойно разглядывал серо-голубые глаза, напоминавшие два покрытых льдом содалита. – Но прежде, чем что-то сказать, учти: сейчас я меньше всего хочу слышать брехню или виляния.
– Я… – воительница замялась, отчего карий взор стал острее швейной иглы. – Пекло… Я видела хельграса, Рэкси, – с недовольным выдохом сдалась она. – В том лесу. Неделю назад. Думала, что ещё чего-то стою, а, оказалось, его спугнуло засунутое в меня послание… Доволен?
Эрминия ждала удивления, осуждения, нотаций, в конце концов, но никак не того, что Рэксволд, посмотрев на приникшие к чёрным палкам языки пламени, просто обнимет её. Недоверчиво положив голову ему на плечо, она вдруг почувствовала толику облегчения, скупой глоток покоя в бессмысленной жизни и жестоком мире, который с разительной скоростью катился куда-то в ад…
***
Восточный край неба уже ласкал рассвет, когда в ухо Лайлы вполз глухой стук, будто бочку с водой пнули босой пяткой. Вампирша приоткрыла глаза, что тут же засветились и стали такими же красными, как россыпь углей в почти не гревшем кострище. Снова стук… Биение сердца! Молниеносно оторвав щёку от груди следопыта, она вперила ошеломлённый взгляд в место смертельного ранения, где теперь светлой кляксой растекался выпуклый шрам. На бледный мускулистый торс упали прохладные ладони: тепла не ощущалось, но явственно прослеживались приглушённые удары.
– Слава небесам… Джон! Джон!!! – тормоша любимого, закричала Лайла.
От внезапных возгласов вырванный из глубокого сна Рэксволд вскочил с обнажёнными кинжалами, а всё ещё лежавшая Эрминия лишь осторожно приподняла голову.
– Он дышит, дышит! Джон, очнись!
Сонному ассасину потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить прозвучавшие в темноте слова. Раздался стук загнанных в ножны клинков. Невидимый сапог сгрёб в тлевшее кострище ворох хвороста.
– Ожил? – затаив дыхание, спросил убийца. Он приблизился к серевшей во мраке груди, над которой очерчивался склонившийся силуэт.
– Да… – вампирша полоснула возникшие в поле зрения ноги пылающим взором. – Но что-то не так… Слишком крепкий сон…
– Дай мне… – Рэксволд опустился на колено. – Пора просыпаться, старина! – он вдавил большой палец в шею воина, отчего тот замотал головой, будто видел ночной кошмар. – Во-о-т, зашевелился…
– Прекрати! Ты делаешь ему больно! – Лайла толкнула ассасина в плечо.
– Затем и нужны болевые точки, – отпустив шею, Рэксволд кивнул на исказившую лицо следопыта хмурь. – Очухивается…
В свете замерцавшего позади костра Джон медленно поднял веки. Однако вместо привычной дымчатой серости в глазах багровел изборождённый тёмными прожилками красный мрамор. Но не столько удивлял цвет, сколько продолговатые чёрные зрачки, делившие радужки на кровавые полумесяцы. Резко запрокинув голову, следопыт открыл рот и издал клокочущий выдох, который незримо рассекла пара длинных клыков.
– Мать твою… Джон… – поражённый убийца аж встал.