Всё это время мальчишка валялся без сознания на шкафуте, запутанный в обрывки канатов и такелажной сетки. Но никто не решался подойти к нему и оказать помощь, либо наоборот, вышвырнуть его за борт, как ядовитую змею. Никто на это не решался.
То, что море вернуло назад свою жертву, однозначно указывало всем морякам, что в дело вмешались высшие силы, и не пиратам осуждать их и препятствовать им. Пираты жили морем и разбоем на нём и чтили всех морских богов. Неважно, были ли они языческими богами или христианскими апостолами. Но больше всего они боялись морского дьявола, которого звали Старым Роджером.
Оттого их чёрный флаг, с костями и саблями, был назван «Весёлый Роджер» и до шторма гордо и зловеще развевался на флагштоке. Он же был и символом их жизни, короткой и безрассудной, мрачной и одновременно весёлой, безбожной и наполненной суевериями и мистикой.
Но что делать с мальчишкой, они не знали и ждали, когда он очнётся сам, а пока приводили в порядок корабль после шторма и всех учинённых им разрушений. Так продолжалось недолго, вплоть до того момента, когда на палубе оказался Гасконец в сопровождении Пьера Пижона.
— Что за бардак? Почему не работаем? Вам что, нечем заняться?
— Капитан, — обратился к нему боцман, тут такое дело! Мальчишка-то необычным оказался. Море его не приняло и выплюнуло обратно на корабль. Никогда такого не было, и никогда я не слышал о таком от других!
— И я не слышал, и что? Кто видел это?
— Грубый Пел и Бабник!
— Пел! Бабник! Что вы видели?
— Капитан! Шторм сломал мачту, и этот щенок полетел головою вниз в море. Я сам видел, как он рухнул в воду, и волна скрыла его. Клянусь всеми святыми. Да покарает меня Старый Роджер!
— Ну, а дальше?
— Дальше, его выплюнуло назад море.
— Как это произошло, и давайте без мистической чепухи!
— Да, вот, вскоре после того, как его смыло волной, очередная волна налетела на корабль и захлестнула его по флагшток фок мачты, а когда она ушла, то мы обнаружили этого мальчишку. Он валялся возле борта, весь запутанный в снасти.
— И что, он живой?
— Не знаю, никто к нему не подходил, не до того было.
— Ясно, несите его сюда.
Два указанных пирата направились к Эрнандо и начали его выпутывать из обрывок верёвок и канатов. Как только они его коснулись, он ожил и начал кашлять. Почувствовав, что его держат, мальчишка сразу же согнулся пополам и исторгнул из себя буро-жёлтую жидкость, состоящую из морской воды и желчи.
Пираты молча держали его, пока он извергал на палубу все то, чего наглотался в море. Последним из него выпала креветка, по ошибке залетевшая не туда, куда следовало. После этого мальчишка обмяк и с трудом поднял голову, но никак не мог сфокусировать свой взгляд ни на ком. Его шатало и болтало, а между тем, шторм, бушевавший весь день, уже сменился штилем и наступил вечер, который грозил быстро перейти в ночь.
— Ты слышишь меня, гачупин! — обратился к нему Гасконец.