– Какой ужас! Как это случилось? – с порога спросил Серов, словно я могла дать вразумительный ответ.
– Лера вернулась из Москвы и нашла профессора Ланского в своем кабинете, – ответил за меня Дима.
– Арсений Витальевич, а вы что здесь делаете? – удивилась Селезнева и, не спрашивая разрешения, прямо в обуви зашла в гостиную и обняла меня, будто была не просто моим преподавателем, а близким родственником.
– Я позвонил Ланской узнать про наработки диплома, но Лера была не в состоянии что-то вразумительно ответить, только сказала, что в доме у отца. Дальше, думаю, вы понимаете, как все складывалось. Когда увидел Андрея Николаевича, то сразу позвонил Михаилу Романовичу. И конечно же, я не мог оставить Леру одну.
– Миша, иди в кабинет и сделай, что нужно, – распорядился ректор, кивнув врачу на папин кабинет, – мы останемся с Лерочкой.
– Детка, мы поможем тебе. Ты не одна. Мы теперь твоя семья, – ласково проговорила Селезнева, приглаживая когтистой лапой мои растрепанные волосы.
– Арсений Витальевич, вы можете идти, мы позаботимся о вашей студентке, – небрежно сказал ректор, улыбаясь мне. От мысли, что придется остаться наедине с этими людьми, по телу прошелся холодок. Я вся напряглась и посмотрела на Диму, и по его решимости поняла, что он меня не оставит.
– Не беспокойтесь, я побуду с вами, – скрестив на груди руки, сказал Смирнов и сел в кресло, демонстрируя, что не уйдет. Вот только Селезнева и Серов тоже не собирались сдаваться. Евгения Матвеевна за подбородок подняла мое лицо и с улыбкой, до тошноты жалостливой, посмотрела мне в глаза.
– Лерочка, тебе нельзя оставаться тут, – вычурно ласково обратилась ко мне преподавательница, – и в комнату одной идти не стоит. Переночуешь у меня.
– Все будет в порядке, – беря себя в руки, демонстрируя им, что адекватна и могу контролировать себя, сказала я. – Лучше заночую у себя.
– И не думай, – возразил Серов, – останешься у Евгении Матвеевны. Это не обсуждается.
Мне не оставили выбора. Я видела, как хмурится Смирнов, которому, как и мне, не нравилась вся эта затея. В то же время мы оба понимали, что не можем возразить ректору, не вызвав подозрений.
– Сердечный приступ, – с ходу заявил Шеллар, выходя из папиного кабинета в гостиную. – В последнее время Андрей Николаевич жаловался на сердце.
– Неправда! – вырвалось у меня, за что получила хмурый Димин взгляд. Но отступать было поздно. – Папа никогда не жаловался на сердце.
– Он просто не хотел беспокоить тебя, – вздохнул Михаил Романович. – Лерочка, твой папа неоднократно ко мне заходил. Я рекомендовал ему обследоваться, но ты же знаешь, он никак не соглашался оставить работу.
Я не стала дальше спорить. Было очевидно, что вся эта троица заодно, но сейчас мне не причинят вреда, ведь Смирнов будет знать, где я.
– Арсений Витальевич, спасибо за заботу! – Серов пожал руку Диме. – Дальше мы сами. Евгения Матвеевна заберет Леру, а мы с Мишей разберемся тут.
– Конечно, – ответил Смирнов и, взглянув на меня напоследок, спокойно направился к выходу.
Как только Дима ушел, Серов по-отечески обнял меня. Он опять завел разговор о том, что я во всем могу рассчитывать на него и Евгению Матвеевну, что было странно, ведь раньше я не замечала за ними такой дружбы. Выпустив меня из своей медвежьей хватки, ректор кивнул Селезневой, и та подхватила меня под руку.
– Идем, Лерочка. Тебе нужно отдохнуть, покушать.