– Твой брат такой важный, – прошептала Арина, чуть сжимая Юркину руку.
– Еще бы. Он и не мечтал, что вот так на него свалится вся Оболенка. Теперь Захар у нас в статусе. С этого года вот за докторскую решил взяться.
– Ну и здорово. Я вот им горжусь!
– Ты? С чего бы?
– Балбес, он же брат моего парня! А ты, Лер? – повернулась ко мне подруга, в сотый раз пытаясь изобразить, что все нормально и прошедших месяцев не было и в помине. – Ты гордишься Захаром?
– Да, – натянуто улыбнулась я и опустила взгляд на свои обгрызанные до мяса ногти, делая вид, что меня интересует мой покоцанный маникюр.
– Слушай, Рин, ты что-то слишком уж засматриваешься на Захара, – недовольно пробормотал Юрка. – Скоро ревновать начну.
– И правильно. Чтобы не расслаблялся.
Перебранки Арины и Юры казались такими милыми, что еще немного и сведет челюсть от приторности. Но я была за них рада, хотя не верила, что из их романа выйдет что-то серьезное. И зря! Прошло пять лет, а они до сих пор вместе.
В некотором смысле их отношения начались благодаря мне. Если бы после штурма университета я не попала в больницу с тяжелым огнестрелом, они так и не увидели бы друг в друге то, чего не замечали раньше. Тогда все боялись, что я умру, да и мне самой не хотелось поправляться. Шрамы от пуль до сих пор красуются на моем теле, напоминая самую страшную ночь в моей жизни.
– Валерия! Валерия, вы меня слышите? – надо мной склонился средних лет мужчина с недлинной седой бородкой в забавных круглых очках. Я не знала, кто это, и не понимала, что происходит. – Валерия, вы слышите меня? Моргните, если слышите.
Я слышала этого человека и даже могла ответить, но почему-то никак не получалось что-либо сказать. Я моргнула, как он просил, а потом отвернулась, чтобы хоть как-то избежать его пронизывающего взгляда. Светло-зеленые стены, огромное окно со старыми жалюзи, какая-то ширма… Больничная палата. Я лежала в больнице, но почему, никак не могла вспомнить.
Этот человек оказался моим лечащим врачом, как я поняла позже. Он рассказывал о полученном ранении и долгих трех неделях в коме, но я слушала его будто диктора из телевизора, читающего новости, никак не касавшиеся меня лично. Только случайно оброненное слово «выстрел» вернуло меня к действительности.
– Дима!.. Где Дима?! Он упал с балкона, он тоже в больнице?! – неожиданно во мне появились силы, и я мертвой хваткой уцепилась в запястье врача.
– Валерия, успокойтесь! Очень хорошо, что вы говорите… Но я не могу ничего сказать… В больницу привезли только вас. За эти недели ваши друзья приходили навестить, возможно, и ваш Дима был. Навещал даже ректор Университета…
– Ректор?! Он приходил? Его не арестовали?! Но как?! Это он в меня стрелял! Он убийца!
– Валерия, вам надо успокоиться.
– Нет! Скажите, что случилось?! Где Дима?!
Врач положил мне на лоб ладонь, словно меня это могло успокоить, и улыбнулся. Я чувствовала в этом жесте что-то нехорошее и не зря: в следующий момент он достал из кармана шприц и ловко, до того, как я сообразила, что стоит сопротивляться, сделал укол.