Розмари вытаращилась на него. Её пухлые пальцы дрогнули, и ложка звякнула о тарелку. Но девушка быстро взяла себя в руки и улыбнулась:
– Может, тебе хоть каши положить-то? Вкусная каша-то – пальчики оближешь!
– Не сомневаюсь. – Мартин вымученно улыбнулся в ответ. – Прости, мне совсем не хочется есть. Обойдусь киселём – он у тебя тоже замечательный. Брендалин, как твоя нога?
Девушка вздрогнула от неожиданности.
– Нога? Ах да. Спасибо, уже лучше. Кровь почти остановилась.
– Может, заживляющие чары?
– Не надо. – Она отняла от ступни платок, пропитавшийся алым. – Порез пустяковый, не беспокойся.
Элмерик скрипел зубами от каждой фальшивой улыбки, которыми Соколята щедро обменивались этим вечером. Ему казалось, что воздух в гостиной насквозь пропитан лицемерием, и от этого кусок в горло не лез. Может, Мартин испытывал нечто похожее?
Бард старался вести себя как ни в чём не бывало, но это было нелегко. Ему пришлось делать вид, что рана любимой девушки ничуть не заботит его, хотя на самом деле Элмерик места себе не находил. Но если бы он проявил заботу, Мартин точно пришёл бы помогать со своей дикой магией – и кто его знает, чего бы наколдовал… Предатель! У барда до сих пор не укладывалось в голове, что дружбы с Мартином у них не было и в помине. Тот просто втирался в доверие и лгал, преследуя свои низменные цели.
Поневоле начнёшь задумываться: кто ещё из тех, кого считаешь другом, лжёт тебе в лицо и смеётся за спиной? Кто говорит одно, а замышляет совсем другое; уверяет в чистоте помыслов – и тут же пытается соблазнить твою невесту; помогает с учёбой, а сам лишь спит и видит, как бы насолить Соколам – своим давним врагам?
А вот и ещё один подлец – Джерри. С ним противно даже сидеть за одним столом и делить хлеб. Больше хочется надавать тумаков, чтобы на всю жизнь запомнил.
Если прежде Джеримэйн просто вызывал неприязнь, то теперь он казался Элмерику средоточием пороков – только насквозь гнилой человек мог связаться с Рори. И из-за таких негодяев страдала репутация честных людей. В дальних поселениях Объединённых Королевств люди до сих пор с опаской относились к бродячим музыкантам, и Элмерик не раз оставался без крыши над головой: те, кого хоть раз ограбили лже-комедианты, боялись даже одинокого мальчишки с арфой.
Чем больше он думал о Джерри и Мартине, тем сильнее сжимал кулаки. В горле комом встала невысказанная обида. Прежде Элмерик считал, что не умеет ненавидеть, но теперь был не очень в этом уверен. А где-то внутри крутилась ещё одна душная мысль: а сам-то ты тоже хорош, бард! Сидишь, молчишь, блюдо с соленьями передаёшь, смеёшься… и кто тут главный лицемер?
Элмерик отхлебнул большой глоток сидра. Может, хоть так полегчает?
Розмари тем временем снова попыталась спасти положение.
– Может всё-таки съешь кусочек-то? – Она нависла над Мартином. – Пирог-то твой любимый, я точно знаю-то. Старалась, пекла не покладая рук. Ради тебя почитай. Что ж ты не уважишь-то меня совсем?
Элмерик опасался, что девушка перегнёт палку и Мартин обо всём догадается. Джеримэйн и Келликейт переглянулись: похоже, их одолевали те же мысли.
– Другим больше достанется, – отмахнулся Мартин.
– Так никто не хочет-то! – Голос Розмари дрогнул, а глаза наполнились слезами. – Вот как не буду вам больше готовить-то! Видно, моя стряпня вам не по вкусу!
– Перестань, Роз! Это уже лишнее. Все просто наелись, а до завтра твой великолепный пирог никуда не денется! – Мартин усадил её рядом с собой. – Давай-ка не плачь, а лучше сама поешь и успокойся.