В огонь и в воду

Погода бела ясная и веселая, местность живописная и богатая; вблизи лениво протекала широкая Луара, вокруг шли темные леса вплоть до самого горизонта. Гуго, недолго думая, поскакал прямо к густой дубраве, откуда слышался рог.

Через несколько минут лай собак привел его в самую середину блестящего общества; охота шла на оленя.

Свора была отличная, впереди неслись большие ищейки. Охотники были все в зеленых суконных казакинах, в желтых кожаных штанах, спущенных в широкие сапоги; за ними были доезжачие со свежими собаками на смычках. Человек двадцать господ, разукрашенных шнурками и лентами, в шляпах с перьями, разъезжали по зеленым аллеям. Впереди скакала на белой лошади, отливавшей чистым серебром, молоденькая дама. На серой шляпе её колыхалось голубое перо, по шее вились кольцами белокурые волосы с золотым отливом. Голубой бархатный корсаж плотно обтягивал её легкий стан. На ноги спускалась широкими складками длинная амазонка. Лицо было гордое; разгоряченная охотой рука то и дело рассекала воздух хлыстиком.

– Э! э! – сказал себе Гуго, окинув ее быстрым взглядом, – как славно я надумал, свернув в эту сторону!

Рядом с незнакомкой – и Гуго вовсе не удивился бы, если б узнал, что у неё течет в жилах королевская кровь – красовался всадник важного вида и, гордо подпершись рукой, ухаживал за дамой, нашептывая ей любезности, на которые она отвечала улыбкой. Эта улыбка освещала веселое личико, которому могла бы позавидовать любая богиня. Красота незнакомки была ослепительная, красота кавалера – какая-то надменная. Ей, казалось, нет еще и двадцати лет, ему – не больше двадцати пяти. Какое-то необъяснимое чувство с оттенком ревности схватило Гуго за самое сердце.

Дама с охотником скрылись в чаще густых деревьев. Они его едва заметили.

Но ни изумление при виде прелестной незнакомки, ни бросаемые со всех сторон любопытные взгляды не отвлекали ни на одну минуту внимания Гуго от всех подробностей охоты, и он не чувствовал ни малейшего замешательства, как будто бы находился в окрестностях Тестеры, у своего друга, маркиза де Сент-Эллиса. Собаки бегали туда и сюда по широкой поляне, искали по следу, обнюхивали траву, тянули воздух, возвращались опять назад; ясно было, что след зверя потерян. Гуго сошел с коня посреди охотников, которые не решались сознаться, что дали маху.

– Вы гоните по десятирогому оленю, господа! – сказал Гуго смотревшим на него дворянам.

Красивый жеребец, нетерпеливо бивший копытом землю, расположил уже некоторых в его пользу: такого коня не могло быть у первого встречного.

– Да, великолепный зверь, – отвечали ему; – мы уже совсем было нагнали его, как вдруг он пропал.

– Ну, господа, вы совсем не на настоящем следе: это вот – след лани, а это – годовика… надо хорошенько поискать по лесу и поправить ошибку.

Он вошел в чащу, а за ним охотник с ищейкой на смычке и, поискав несколько времени, он указал пальцем, на мху у корней дуба, совсем еще свежий след.

– Вот он, след, – сказал он.

В ту же минуту ищейка, обнюхав траву, натянула туго повод.

– Пускай собаку и марш за ней! – крикнул Гуго и мигом вскочил на коня.

Десять минут спустя, совсем овладев следом, Гуго выхватил рог у охотника и затрубил по зрячему.

– Э! да это, видно, охотник! – сказал один из дворян.

Вся охота прискакала и кинулась за зверем, который уходил в долину. Целый час он не давался, вскочил было в воду, потом бросился назад в лес. Гуго вел охоту и затрубил, чтобы дать знать, что зверь уходит на логово; конь его летал птицей. Общество немного рассеялось: добрая половина осталась позади, другие потеряли опять след.

Охота скакала в это время по такой трущобе в лесу, что легко было сломать себе шею. Красавца, недавно ехавшего возле дамы с голубым пером, уже не было при ней. Гуго благословил судьбу. Он заметил, что незнакомка забралась в глубокую рытвину между двумя крутыми откосами, густо поросшими кустарником. Как ни горячо он гнал оленя, но тут он кинулся вслед за дамой. Не успел проскакать и ста шагов, как увидел, что белая лошадь закусила удила. От безумных скачков даму так подбрасывало на седле, что нельзя было терять ни минуты.

Гуго пришпорил коня и нагнал ее; но, бросив взгляд вперед, увидел, что глубокая рытвина ведет прямо к страшному крутому обрыву, зиявшему между каменьями. И шагом-то спуститься туда трудно и опасно: не всякий конь решился бы на такой спуск; а на взбесившейся лошади дама с голубым пером летела на верную погибель, если только не удержать ее, во что бы то ни стало.