— Значит, любовь, да? — доверительно уточнила она, кинув на меня взгляд, полный любопытства, а затем вернулась к созерцанию картины с электронным водопадом.
Обычно такие вещи должны умиротворять, но нервы были на пределе, и я раздраженно отвела взгляд от «успокоителя».
— Бросаешь все ради мужчины, которого знаешь пару месяцев.
— Девять, — зачем-то уточнила я, хоть это было и не ее дело. Да хоть день. Хоть час. С Ромой хоть минута. Главное — вместе.
— Да, да, но что такое девять месяцев в пространстве вселенной балерины? — растягивала она слова, точно так же, как растягивают мышцы перед занятием. Не торопясь. Кажется, она уже и забыла, что я спешу.
— Девять месяцев. Хм. Подготовка к спектаклю. Не более. Ты, кстати, была великолепной Кармен. Прямо вся пылала. Афанасьев… — она тут же замолчала, упомянув имя одного из ведущих режиссеров Москвы.
Я смутилась, но выдавила:
— Спасибо.
Сложно было поверить в этот комплимент. Куратор была скупа на похвалы. Хотя это, конечно, погладило по пузику мое чувство собственного достоинства.
— И теперь ты хочешь начать все сначала, — тяжело вздохнула она и снова посмотрела мне в глаза.
— Я поступлю в Петербурге. Все будет хорошо.
— Поступишь ли? Бюджетное место — роскошь, — задумалась она, делая еще глоток чая.
Я же к чашке так и не притронулась, хотя горло было пересохшим. Я знала, что она права, но разве может любящее сердце остановить такая мелочь, как деньги?
— Если не поступлю на бюджет, мне оплатят…
— Роман Алексеевич? — резко повернулась ко мне Валентина Марковна. Доброта из глаз ушла мгновенно, словно ее там никогда не существовало. Просто уставшая женщина.
Я напряглась. Это действительно было пугающе. Откуда…
— Москва как большая деревня, — предвосхитила она мой вопрос. — Ты же слышала про правило семи рукопожатий? Все друг друга знают. Так вот, вернемся к твоему… мужчине. Ты уверена, что он оплатит обучение?
Мне стало казаться, что меня допрашивают, а руки на подлокотниках связали, до того они занемели. В теле стала оседать неприятная тошнота и удушающая тяжесть. Что она хочет выпытать? Чего добивается?
— Уверена, — твердо произнесла я. Рома заслужил мое доверие. Мы слишком много пережили вместе, чтобы задумываться об обмане. Тем более вранье я видела издалека. Валентина Марковна же не лгала, но словно что-то оставляла за кулисами. Чтобы что сделать? Унизить? Научить? Сделать несчастной?
— И ты, конечно, думаешь, что он любит тебя? — приподняла она брови и отставила пустую чашку.