— Конечно.
Вот здесь без шансов. Любовь или одержимость. Я хотела всего, что давал мне Рома, потому что и забирал он много. Порой выпивал до дна, а порой наполнял своими чувствами, одаривая бесконечным удовольствием и жаждой жизни. Я люблю Рому.
— Ну и отлично, раз ты так доверяешь ему. Это прекрасно, но позволь мне поведать тебе одну историю. Есть минутки три послушать?
Мне хотелось прикрыть глаза и быстро переместиться к Роме в его машину — поцеловать, обнять, попросить поддержки, согреть. И почему здесь стало так холодно? Окна закрыты. Волшебством я не обладала, а взгляд женщины требовал подчинения.
— Мне очень интересно, — мило улыбнулась я.
Рассказ был действительно короткий, душераздирающий. И я бы даже всплакнула, как она, но меня ждали и мне не терпелось сделать ручкой. Тяжела женская судьба, но, пока не долбанешься об собственные грабли, до чужих нет дела. Так и мне сейчас не было дела до погубленной судьбы популярной некогда балерины. Вот совсем.
— Мы женщины. Наивные. Часто поверяем свое сердечко не тем. И порой лишаемся возможности исполнить мечту из-за крепкого полового органа.
— Я не… — Я много хотела сказать. Что Рома понимает меня, как никто другой. Что мы вместе будем идти по жизни и помогать друг другу исполнять мечты, но меня прервали. Нагло. Бескомпромиссно.
— Понимаю, ты любишь его. Готова уехать за ним в Питер. Стать его любовницей. Жить за его счет. Верно, понимаю? — резюмировала она.
Это было так мерзко, так грязно и так не вязалось с тем, что я испытывала к Роме. С тем, что было между нами, что я лишь покачала головой.
— Ты обязательно научишься называть вещи своими именами, — грустно усмехнулась она и вдруг достала свой смартфон.
Ее крупное лицо заострилось, и она то разблокировала телефон, то блокировала. Сомневалась в чем-то?
— Понимаешь, Анечка. Как только в Питере прознают, что ты бросила академию в Москве, бюджетное место для тебя станет так же далеко, как для меня мои пятьдесят килограммов, — посмеялась она над собой, а вот мне было уже не до веселья. Особенно когда голос из наставнического превратился в начальственный. Повелевающий.
— И Роман Алексеевич Сладенький, конечно, будет оплачивать тебе обучение, пока не найдет новую содержанку, — сказала как отрезала, заставив меня задохнуться от неожиданности.
Я вскочила, уже пылая гневом.
— Почему вы все это мне говорите! Откуда вы знаете Рому? Почему?!
— Я не хочу, чтобы ты уподобилась мне и просрала шанс всей своей жизни, — чеканила она каждое слово. — О тебе, милочка, говорит вся Москва, а ты собираешься бросить все, потому что нашла отличного ебаря? Да знаешь, сколько таких жеребцов захотят тебя?
— Я не собираюсь это слушать!
— Замолчи и послушай старших, раз родители тебя не научили уму-разуму. — Она тоже встала. — Взрослым дяденькам очень нравятся маленькие девственницы, до тех пор, пока на горизонте не замаячит новая узкая дырка.
— Рома так не поступит! — вскричала я. Дыхания не осталось, сердце билось в бешеном ритме.