— Но так же все делают. Освобождают людей гораздо страшнее, преступников, — руки малышки уже расстегивали пуговицы на рубашке. Бля, ну так нечестно. — Тут какая-то девочка, тем более в рамках самообороны.
Я слушал и качал головой, пока она поворачивала меня к себе и садилась на колени.
Серьезно? Трахаться боишься, а сосать ради новоявленной подружки готова?
— Даже не проси. Меня и так чуть лицензии не лишили.
— Но ты уезжаешь, и, — она расстегнула ремень и облизнулась, когда у лица выскочил член. Я не сдержался и положил руку ей на голову, сжав волосы. — А если бы это была я? Если бы я убила его?
— Ты сравниваешь селезенку с сердцем. Кто для меня твоя Губанова? — погладил я ее губы, желая, чтобы они наконец обхватили налитое кровью желание.
— Ну Рома, ну пожалуйста, — поцеловала она меня и опустила голову. Ее язычок прошелся по всей длине члена, задевая то мошонку, то головку, так что я практически перестал дышать. Что же это такое? Что же ты творишь?
Я, конечно, согласился, особенно когда почувствовал, как член вошел в горло. Когда кончил уже и сам был готов выписать любую справку, только чтобы Аня делала так почаще.
Новиков согласился. А вскоре я узнал, что Губанова не только вышла под залог, благодаря Новикову, но и переехала к нему.
— Ты идиот. Ты рискуешь, — орал я на него, пока эта краля убегала в спальню в одной футболке приятеля.
— Но ей негде жить, — только и отвечал Леха, счастливо и как-то по-дурацки улыбаясь. Вот же нашли друг друга два психа.
Я только надеюсь, что при мыслях об Ане у меня самого не возникает такого идиотского выражения лица.
И все это я с… да, с пусть дурацкой улыбкой вспоминал у своей машины, чувствуя, как лучи апрельского солнца согревают мне кожу.
Я смотрел, как блестит на солнце мрамор колонн Академии, из которой скоро должна была выйти Аня. Она подписывала последние документы, до этого уже попрощалась с семьей. Мама ее, конечно, была недовольна, но выбор дочери приняла и дала нам в дорогу фирменных слоеных пирожков. Братья лишь пожали плечами, хотя от одного из них, Кирилла кажется, я прямо-таки ощущал потоки гнева.
Я давно не был в таком предвкушении счастья.
Марина обо мне как будто забыла. Заявление приняла спокойно и пожелала удачи на новом месте. Так что на горизонте все было чисто и скоро мы с Анькой заживем как следует. А там, может, и детей заведем. Лет через пять.
Ощущение радости крутило внутренности.
Это ведь она? Радость? А не липкий страх, появившийся, когда я увидел в одном из окон Афанасьева. Я не видел выражения его лица, но видел, что смотрит он на меня. Прямо, не отрываясь. И словно чувствовал его скользкую улыбку.
Глава 19. Аня
Сердце пело. Нет, скорее отбивало чечетку. Такой приятный, ласковый ритм. Скоро все проблемы останутся позади. Москва с ее суетой и бесконечными пробками останется позади. Мы с Ромой унесемся вперед, к новой жизни, к любви. В Питер. А там и разводные мосты, и белые ночи, и влажная постель, и счастье. Безмерное, ослепляющее, вдохновляющее счастье.