Исчезновение

Джо поморщился, но возражать не стал.

– Она называет тебя чудачкой. Считает, что у тебя с головой не все в порядке.

Он всегда был прямолинеен и честен. Коротко улыбнувшись, Джо добавил:

– Да откуда ей знать?

– А что, если она права? – мрачно спросила Френсис.

– Ну и что из того? Кто сказал, что «не в порядке» означает «плохо».

Френсис промолчала.

– Ты тоже можешь как-нибудь зайти к нам на чай, – сказала она после паузы.

Но когда Джо смущенно замотал головой, Френсис почувствовала облегчение.

– Спасибо, но у меня правда нет времени, со всей этой работой здесь.

– Да все нормально, – поспешила успокоить его Френсис. – В любом случае, здесь лучше.

– Серьезно? – удивился Джо.

Френсис лишь неопределенно пожала плечами, разглядывая свою чашку.

– Все в городе до сих пор смотрят на меня как-то странно. Даже мои родители. Будто я тоже могу исчезнуть в какой-то момент.

– С какой стати? – спросил Джо, и Френсис снова неопределенно пожала плечами.

– Не знаю, – сказала она, отводя взгляд.

Так она впервые солгала Джо. На самом деле Френсис знала. Какое-то чувство подсказывало ей: то, что случилось с Вин, может произойти и с ней.

Они поцеловались в первый раз, когда Джо было шестнадцать, а Френсис – четырнадцать. Они сидели у повалившегося бука в Клэвертон-Даун в один из тех дней, когда дул холодный осенний ветер, сбивающий с ног. Это был не первый ее поцелуй. Такое случалось и раньше. Еще до того, как Оуэн отверг ее. Да и после тоже. Это были случайные поцелуи и случайные встречи, и радости они не приносили. Френсис позволила Джо поцеловать себя, потому что догадывалась, что он очень давно этого хотел. Люди все время от нее чего-то хотели.

«Выше голову! Почему бы тебе, в конце концов, не попробовать завести новых друзей? Надо двигаться дальше, Френсис!» – говорил ей отец после очередной ужасной отповеди матери, которая все время сокрушалась по поводу упрямого молчания Френсис и ее безразличия ко всему на свете. Говорил отец ласково – он всегда был ласков с ней, – но в тот раз в его словах сквозила еще и жалость. Френсис огорчало, что отец не понимает ее. В общем, она поцеловалась с Джо, потому что тот этого хотел и потому что должна была это сделать, – так она решила.

Нос у него был холодным и влажным, а руки – жесткими и сильными. Она почувствовала эту силу даже сквозь пальто, когда Джо порывисто обнял ее. Его рот, прежде такой знакомый и обыкновенный, вдруг превратился в нечто странное, непонятное и оказался способным на такие вещи, о которых оба они и понятия не имели. Во время этого поцелуя пальцы Френсис окоченели от холода, а живот странным образом словно сжался.