Тень Серафима

— Милорд, — почтительно и очень аккуратно начал Лукреций, — тот факт, что правитель Ледума в категорической форме отказывается присутствовать на церемонии, ссылаясь на невозможность оставить свой город даже на краткий срок, сильно тревожит тетрархов и многих влиятельных представителей Сената. Да и лорды других городов Бреонии обеспокоены не меньше нашего. Всех волнует немаловажный вопрос, каковы окажутся дальнейшие действия сиятельного лорда Аманиты в этом случае?

— Церемония будет проведена, — Октавиан жестко стиснул унизанные рубиновыми перстнями пальцы, словно намереваясь стукнуть кулаком по подлокотнику кресла. Но вместо этого взял себя в руки и вернулся в подобающее правителю состояние величественного спокойствия. — Вне зависимости от состава участников. Те, кто решится манкировать приглашением верховного лорда… понесут наказание по всей строгости такого проступка.

Октавиан был не первым носителем своего имени в истории ветвистой династии Аманидов — полностью он звался верховный лорд Октавиан Второй Севир. Обыкновенно, помимо личного и родового имен в титулах правителей Аманиты присутствовали также прославляющие их громкие прозвища, но только вступивший на престол молодой правитель деяниями своими пока не успел снискать такого. Само по себе имя его уже было знаменито и несло в себе заряд и одновременно тяжесть некой миссии, посланной свыше. Октавиан Первый, отдаленный предок, по существу, и стал тем, кто положил начало долгому периоду правления Севиров, длящемуся по сей день.

Он был основателем рода.

В те неспокойные годы царствующий лорд лишился на склоне лет обоих наследников мужского пола, а потому было принято решение усыновить выходца одной из меньших семей — активного и амбициозного юношу. Так в расцвете сил Октавий стал инфантом и приёмным сыном правителя Аманиты, в честь чего сменил полученное при рождении имя на «Октавиан». В правящий род влилась свежая, но не менее достойная кровь.

Годы прошли под знаменем яростной войны с нечистью и борьбы людей за положение доминирующей расы. Октавиан Первый был человек суровый, даже жестокосердый, и вошел в летописи с прозвищем «Победоносный», так как именно при нем была одержана решающая победа над оборотнями, после чего те были загнаны в Пустоши и Лес и более не осмеливались серьезно тревожить человеческие города.

Ну, до недавних громких событий, разумеется.

— Милорд, последние события в Ламиуме вызвали серьезные волнения во многих городах Бреонии, — вполголоса заметил советник, озвучивая витавшие в воздухе настроения, которые, однако, никто так и не осмеливался произносить вслух. — Объединенное нападение оборотней, которых многие давно не воспринимали всерьез, взбудоражило и фактически повергло страну в панику. Гнев и недоверие нарастают по всей Бреонии. Это время, когда зарабатываются легкие политические дивиденды — и так же легко и быстро теряются репутации.

— К чему вы клоните, Лукреций? — прохладным тоном проронил Октавиан.

— Авторитет правителя Ледума, спасшего Ламиум от полного уничтожения, значительно вырос, — вежливо пояснил подданный. — Я бы сказал, что ситуация критическая. Ламиум уже потерян для нас, и это только начало. Чаши весов опасно колеблются, и малейшая ошибка может стать непоправимой. Действия лорда Эдварда, не желающего подвергать свой город опасности следующего нападения, выглядят в глазах общественности предусмотрительными и более чем оправданными. Опрометчиво в таких условиях совершать нападки на национального героя, проявившего себя подлинным лордом-защитником, и призывать пожертвовать безопасностью ради проведения церемонии. Следует поступить осмотрительнее, дабы сохранить одновременно одобрение и поддержку знати и простого народа Аманиты, а также верность союзников, которые ныне колеблются.

Октавиан покачал головой — так плавно, что совершенно прямые, гладкие волосы, доходящие до самых плеч, даже не шевельнулись. Венец правителя Аманиты, стягивающий их золотым обручем, был украшен сразу тремя ярко-красными корундами — именитыми «Сердцами Бездны». Рубиновые камни переливались зловеще и мрачно, как сгустки тяжелого пламени. По легендам, возраст «Сердец» превышал тысячу лет, и они даровали владельцу мудрость и силу дракона, предупреждая об опасности радикальным изменением цвета.

Стоит заметить, что собственные волосы правителя были острижены коротко и имели благородный черный цвет. Поверх них, по установленному в Аманите закону, был надет белоснежный парик, той формы, носить которую дозволялось только лорду. Такой же аллонжевый парик, только с другой прической, носил и Лукреций, и вся высшая аристократия столицы, что отличало их от аристократии всех других городов.

Моду на знаменитые белые парики ввел как раз Октавиан Первый Севир, еще четыреста лет назад, и до сих пор эта традиция строго соблюдалась. Победоносный лорд был столь честолюбив, что не удовлетворился даже редким черным цветом волос. В тщеславии своем он возжелал стать «белым волком», одним из тех, кто рождается один на тысячу самых чистокровных аристократов, о чьей силе говорит священный цвет волос. Разумеется, высшая аристократия немедленно переняла эту прихоть.

С тех пор большинство жителей Аманиты, помимо разграничивающих цветов и фасонов одежды, были обречены в обязательном порядке носить парики, цвет и форма которых также говорили об их сословии и положении в обществе.

Воистину, только взглянув на человека, живущего в столице Бреонии, можно было сказать о нем почти всё по одному его внешнему виду.

— Я отказываюсь верить во всю эту сомнительную историю с бескорыстной и такой своевременной помощью, — выражение лица правителя стало суровым. — Конечно, сама мысль о том, что Ледум каким-то невероятным образом поспособствовал нападению оборотней, совершенно кощунственна. Даже худшие из людей не смогут вступить в сговор с нелюдями: те попросту не вступают в переговоры и не заключают союзов. Тем не менее, я глубоко убежден, что лорд Эдвард заранее был осведомлен о готовящемся плане. Он намеренно отправил боевые корабли в Ламиум, стремясь захватить верный нам город и одновременно выставить себя в столь выгодном свете!

— Возможно, — не стал спорить Лукреций. — Но позволю себе добавить, что ни единого доказательства этому нет. Официально обвинять правителя Ледума мы не смеем: этому будут серьезные последствия. А наша разведка меж тем не располагает достоверными сведениями о какой-либо подготовке к такой очень даже непростой операции, если она действительно имела место быть.

— Наша разведка никогда не располагает достоверными сведениями, — раздраженно бросил Октавиан, скрестив руки и нетерпеливо постукивая пальцами. Лорд был весьма недоволен, услышав возражения, хотя и высказанные максимально деликатно. — Да и недостоверными тоже. От них нет никакого прока! Мы напрасно тратим деньги на содержание такого бесполезной службы.

Но, если говорить откровенно, в словах Лукреция было зерно истины, и, наверное, именно это обстоятельство и злило Октавиана больше всего.

— Вам не хуже моего известно, милорд, какие затруднения испытывает внешняя разведка в Ледуме, — только и вздохнул советник. — Несмотря на показную открытость, город заперт на замок, опутан сетями органов тайного сыска. Особая служба Ледума делает работу разведчиков других полисов практически бесполезной и заранее обреченной на провал. По сути, они занимаются там лишь тем, что пытаются спасти собственные шкуры от полиции, не говоря уж о том, чтобы успешно внедрить оперативную сеть агентов.