…Возможно, вы слишком молоды, чтобы помнить то время, инспектор, но это были славные дни для неврологии, здесь и в исследовательских центрах повсюду. С помощью новых искусственных ферментов и запрограммированных самовоспроизводящихся клеток мы научились восстанавливать поврежденные участки мозга и нервной системы по всему телу… останавливать болезнь Альцгеймера, Паркинсона, бороться с множеством других заболеваний. Восстанавливать зрение и слух практически всем пациентам, у которых были локализованные нейрофизические повреждения. Паралич из‑за травмы спинного мозга. Перечислять можно долго.
– Прогресса на всех этих фронтах удавалось достигать без проблем?
– В большинстве случаев пациенты, или их опекуны, давали согласие. – Риск был невелик, а выгода очевидна. А остальное, как говориться, было делом техники. Но были области где проблемы возникали.
– Например?
– Более тонкие улучшения. Восстановление утраты памяти, исправление некоторых дефектов речи, некоторых нарушений восприятия. Мы обладали очень мощными неврологическими инструментами, но не обладали достаточными знаниями об организации самого мозга. К тому же этические проблемы.
– Ну конечно, вы же не могли экспериментировать с людьми.
– Некоторые из наших исследователей не хотели экспериментировать даже с высшими приматами.
– Но не ты
– Я уверена, что вы слышали много историй об Индии, инспектор. Может быть, вы слышали о Джайнах, которые подметают перед собой землю, чтобы не наступить на блоху? Ну, я давлю комаров, даже нарочно.
На мгновение красные губы Сингх растянулись в улыбке, и ее белые зубы блеснули. Спарте она напоминала больше индуистскую Кали, чем мирных джайнских божеств.
– Но я питаю здоровое уважение к жизни, и особенно к ее наиболее развитым формам, – продолжала Сингх. – Сначала мы исчерпали возможности компьютерного моделирования – именно из этого исследования, кстати, возникли многие современные органические микро‑суперкомпьютеры. Параллельно мы продолжали нейроаналитическую работу над видами, отличными от приматов, – крысами, кошками, собаками и так далее. Но когда, дело дошло до более тонких вопросов, о которых я уже упоминала, – вопросов языка, чтения, письма и запоминания речи, – ни один другой вид, кроме приматов, не смог бы заменить человека.
Сингх заменила голограмму на другую.
– Наш первый объект – детеныш шимпанзе Молли, двигательное расстройство. Бедняжка не могла даже прижаться к матери. В дикой природе она и суток бы не прожила. Я без колебаний ввела ей смесь органических наночипов, для устранения этой проблемы и попутно провела эксперимент на речевом аппарате, коррекция была минимальной, и мы позаботились о том, чтобы она были безболезненной.
Результаты были поразительные, скоро ее нельзя стало отличить от других детенышей шимпанзе, а меня она назвала «мама», когда я просто протянула руку и дала ей пищевую таблетку. Была преодолена пропасть между нашими видами.
Глаза Сингха блестели в тусклом свете лампы. Спарта промолчала.
– Оглядываясь назад, я думаю, что именно в этот момент я задумала ПУМК, программу улучшения межвидовой коммуникации, – Сингх нахмурилась. – Между прочим, я ненавижу термины «супершимп» и «шимп», – хмурый взгляд исчез, но выражение ее лица оставалось бескомпромиссным. – Наши первые выпускники, вся восьмерка были готовы к испытаниям год спустя. Все подробности есть в протоколах.
– Однако там нет ни слова, почему была свернута программа. Такого протокола нет.
– Для меня самой это не совсем ясно. После того, как все наши выпускники погибли при катастрофе «Королевы Елизаветы» просто прекратилось финансирование ПУМК. Почему? Это большой вопрос.
– Я не нашла записи о смерти шимпанзе по имени Стег.
– Стег? – Сингх внимательно посмотрела на Спарту. – Я вижу, вы внимательно ознакомились с документами.
ebooksa