— Должно быть. Она здесь. Ей нужно связующее звено, чтобы быть здесь.
— Да нет у меня ничего!
— Если ты и дальше будешь отодвигаться, — заметил Дро, — то свалишься в лощину.
Менестрель остановился. До обрыва ему оставалось не больше фута. Он отполз подальше и, опасливо поглядывая на Дро, поднялся на ноги.
— И все равно я знаю, что больше ничего у лее не брал.
— Значит, ты прихватил что-то, сам того не подозревая.
Миаль чуть было не взглянул на холм, но вовремя вновь развернулся к нему спиной.
— Зачем она ждет, пока стемнеет?
— Им нужна темнота. Это единственный холст, на котором они могут рисовать свои наваждения. Дневной свет не годится для обмана.
— А я слышал о призраках, которых видели днем.
Дро пропустил мимо ушей последнее утверждение. Не к месту и не ко времени, словно на дальнем конце лощины их не поджидала смерть, менестрель начал настаивать:
— Нет, я в самом деле слышал!
— Сейчас темно, — сказал Дро. — И она здесь.
— Правда?
— Посмотри сам.
— Я лучше поверю тебе на слово. Я боюсь. Но я ничего не брал, кроме туфельки. Я не...
— Ладно, спорить будешь потом, — Дро сделал шаг в сторону, словно пытался найти твердую почву. — Скажи мне, ты левша или правша?
— То и другое разом, — сказал Миаль. — Иначе никак, если хочешь играть на этой штуке.
— Она, насколько я помню, была левшой, — задумчиво проговорил охотник. — Многим ведьмам это свойственно от рождения, а некоторые даже нарочно переучиваются. Ты полностью знаешь наизусть песню, которую играл ей?
— Было бы странно, если б было иначе. Хочешь, чтобы я снова ее сыграл? Ты же сказал...