— Приглушить свет! — слетел новый приказ из судорожно сведенных губ Монитора. — Открыть окно!
Когда блеск лампы сгустился в сочный, глубокого тона пурпур, а через открытое окно стал заползать холодок весенних сумерек, состояние спящего претерпело заметное изменение. Тело его стало изгибаться в нервических корчах, из груди вырывались какие-то невнятные звуки, подобные стонам.
— Прошу усилить контроль! — распорядился доктор Точиский.
— Я обеими руками держу его правую руку и ступней зажимаю правую ногу, — ответил коллега-доктор, сидящий с правой стороны Монитора.
— Левый фланг тоже в полном порядке, — заверил контролер с другой стороны.
— А вы, быть может, проверите, как обстоят дела, с помощью этого вот прибора? — обратился Точиский к Помяну, подавая ему особый фонарик с одной лишь стеклянной стенкой. — Только осторожнее! Следите, чтобы свет не попал ему в глаза.
— Все в порядке, — засвидетельствовал Помян, пустив узкий сноп красных лучей в направлении ног медиума. — Стреножен как полагается.
И погасил фонарик.
Над головами присутствующих появились и запорхали в воздухе маленькие голубые огоньки.
— Первые признаки, — пояснил Точиский, — сегодня начинается со световых феноменов.
Из угла послышались тихие звуки рояля.
— Прекращаем музыку! — распорядился доктор Точиский. — Это вы играете, пани Амелия?
— Нет, я сижу в противоположном конце комнаты, — прозвучал в ответ далекий и слегка дрожащий голос хозяйки.
Невидимые пальцы пробегали по клавишам, извлекая мелодию Пана из оперы Монюшко «Страшный двор».
Освещенное тоскливым красноватым светом лицо медиума скривилось в гримасу муки.
— А-а-а… А-а-а…
— Постепенно его забирает в свою власть Spiritus Rector, — пояснил стоявший позади зрителей врач. — Так обычно называется таинственная личность, которая должна явиться через него.
— А-а-а… А-а-а… — стонал спящий.
По лицу доктора Точиского пробежала тень беспокойства.
— Что-то он сегодня слишком мается, — шепнул он на ухо соседу профессору.