Гулы

— В этом нет ничего сложного.— Гольди взял с полки пластиковую бутылку с растворителем краски.— Проткнуть несколько дырок у горлышка, засунуть в него кусок тряпки, и бомба готова.

Андрей взглянул на комиссара и несколько секунд задумчиво смотрел на него. Наконец, согласно кивнул:

— Вообще-то в этом что-то есть.

— Я бы сказал, что в этом есть больше, чем что-то. Здесь полно горючего, чтобы сжечь дюжину гулов… Комиссар двинул плечами:

— Во всяком случае, это лучше, чем идти в библиотеку с пустыми руками. Или с этим,— он качнул автоматом.— Согласны?

— Да,— ответил Андрей.— Конечно.

Гольди кивнул и, поправив автомат, принялся составлять бутылки в рюкзак. Тем временем Андрей обернулся к витрине и бросил взгляд сквозь стекло: на обозримом участке улицы по-прежнему не было никакого движения, лишь ветер играл занавесками в окнах парикмахерской напротив. Тогда он положил руку на плечо Паолы. Через мгновение девушка прижалась к нему, и он ощутил запах ее волос, который был так приятен ему этим утром и который сейчас вызывал у него одну лишь тревогу…

* * *

Медленно переставляя ноги, Доминик шел на юг. Плечо немного кололо, однако это не было похоже на его ночной переход — сейчас он не чувствовал боли: правая сторона груди превратилась в протез и при каждом движении в ней что-то скрипело, но это не доставляло ему неудобств, к тому же теперь он мог двигать правой рукой. Доминик понимал, что это действие стимулятора, без которого его сознание не смогло бы продолжить «игру» и без которого он так и остался бы сидеть в пустой ординаторской с трупом медсестры на полу. Амфилазин позволил ему передвигаться по городу, и сейчас перед ним разворачивались картины, которые в реальности существовать не могли, а это подтверждало его мысли о том, что все происходящее с ним — всего лишь продолжение сна.

За время, прошедшее с момента, когда позади осталась больница, Доминик успел пересечь пару проулков и выйти на широкую улицу, ведущую к центру Террено. Проходя вдоль домов, он видел десятки покойников, лежащих на тротуарах: среди них были как взрослые люди, так и совсем маленькие дети и старики. Доминик проходил мимо трупов не останавливаясь, уверенный в том, что это не настоящие покойники, а простые фантомы, созданные его собственным сознанием. Он искал любое движение, но его не было — город был мертв, и относилось это не только к движению, но и к звукам. Двигаясь по узким проулкам, он не слышал ничего, кроме хрипа в собственном горле и завывания ветра, петляющего между домами. Три минуты назад, когда он вышел из последнего переулка и оказался на улице, пересекающей корсо Чентрале, он увидел ту же картину, что и возле больницы: на протяжении нескольких кварталов виднелись машины с искореженными капотами. Доминик лишь мельком глядел на замерших внутри мертвецов. Они не представляли для него интереса — точно так же, как и лежащие на тротуарах покойники. Последние сомнения в том, что он бредит, оставили его в тот момент, когда он оказался на больничном крыльце, и теперь его занимало другое — чем все это закончится?

Доминик знал, что любой сон имеет под собой реальную основу, развивается по определенному плану и, в конце концов, чем-то заканчивается. То, что вызвало этот сон, он уже знал: вчерашняя встреча с длинноволосым и бойня на «складе», его собственное ранение перенеслось в этот сон и объясняет его состояние, непонятно другое: к чему все это ведет? То, что он идет по Террено, может означать, что он движется к чему-то, что должно завершить этот сон, и скорее всего это будет как-то связано с происшедшим за последние сутки. Какая-то разгадка — чье-то ключевое слово или действие, которое поможет понять, что произошло вчера вечером. Но что это может быть? Воскрешение Бьянки Гарроты? Отсутствие костей в могиле на Кальва-Монтанья? А может быть, странная уверенность, светившаяся в глазах существа, обещавшего убить их, если они его не отпустят? Шагая по улице навстречу раздувающему халат ветру, Доминик напоминал странного призрака, плывущего по мертвому городу, и пытался найти ответ на вопросы, но не мог понять, к чему ведет этот сон, и это вселяло в него беспокойство.

Когда он прошел еще пару кварталов, оставив позади дюжины мертвецов, ему показалось, что с юга до него долетел слабый звук. Это не было хлопанье ставни или завывание ветра в окне — звук напоминал рокот мощного двигателя и доносился оттуда, куда он и шел. Доминик попытался сосредоточить взгляд на дороге, но не заметил того, что могло производить этот звук, однако рокот не исчезал, а продолжал звучать и был вполне ясным. На какой-то миг Доминик замер и еще раз — теперь намного внимательнее — оглядел улицу.

Несколько секунд он смотрел на дома: сверкающие витрины магазинов, парикмахерских, пиццерий протягивались на сотню метров вперед, никакого движения возле них не было, дюжина легковушек замерла у тротуаров, но вряд ли хоть одна из них могла произвести рокочущий звук. Еще какое-то время он пытался понять, где находится источник странного шума, а потом вдруг решил, что это может быть лишь одно место. Примерно в шестидесяти метрах от него находился перекресток: с правой стороны его примостилась закусочная, с левой — четырехэтажное здание банка, зеркально-хромовая башня последнего резко выделялась на фоне двухэтажных домов. Какое-то время Доминик смотрел на нее, чувствуя, как у него крепнет уверенность, что рокот раздается именно из-за этого здания, а потом двинулся к перекрестку.

Шагая по улице, он чувствовал, как с приближением к банку растет громкость звука, и невольно пытался ускорить движение, не понимая еще, что тело не может полностью следовать желаниям мозга: шаги отдавались в плече болью. Доминик боялся опоздать — почему-то он думал, что как только подойдет к перекрестку, рокот исчезнет, а вместе с ним исчезнет и возможность узнать, что находится за сверкающей башней. Последнее же для него слишком важно. Возможно, когда он обогнет угол банка, он узнает, что хочет сказать его сознание, создавшее картину мертвого города, и может быть, узнав это, он прервет затянувшийся сон.

Чем меньше оставалось до перекрестка, тем отчетливее становился рокот мощного двигателя — теперь Доминик был абсолютно уверен, что источник звука находится за зданием банка… Внезапно, когда до перекрестка оставалось не больше двадцати метров, из-за сверкающей башни донесся грохот металла и вылетающих стекол. Доминик попытался идти быстрее, что тут же сказалось на его состоянии: сердце начало биться быстрее, дыхание стало тяжелым, а на шее выступил пот, однако он не обратил на это внимания — до перекрестка оставалось немного, и его боязнь опоздать толкала его вперед лучше любого мотора.

В считанные секунды Доминик прошел десять метров, обогнул угол банка и на мгновение замер, глядя на то, что находилось за ним: в пятнадцати метрах от перекрестка виднелся затор — больше семи легковушек, превращенных в груду железа, замерли посреди улицы, полностью закрывая проезд, за искореженными машинами стоял грузовик — двигатель его не был заглушен, и именно он производил рокочущий звук.

Доминик ощутил, как прохладный ветер ворвался под халат и мгновенно высушил пот. Долю секунды он смотрел на машины, замершие посреди улицы, но словно не видел их, потому что остановиться его заставили не они, а двигавшийся слева от них человек, одетый в белую футболку и шорты… В тот момент, когда Доминик вышел из-за угла, незнакомец стоял спиной к перекрестку, поэтому Доминик не увидел его лица, однако в глаза ему бросились длинные волосы и он тут же подумал, что это и есть конечная цель его сна — он должен был встретиться с убившей его парней тварью, и вот они встретились.

Оттолкнувшись от стены банка, Доминик сошел с тротуара и двинулся к незнакомцу.

Теперь каждый шаг отдавался уколом в плече, но Доминик не обращал на это внимание — с поразительной ясностью он понимал, что должен дойти до длинноволосого и заглянуть в его пустые глаза — тогда прервется нить сна, и он очнется в палате.

Прижав правую руку к бедру, Доминик шел по улице, но человек, стоящий возле машин, все еще не видел его. В тот момент, когда Доминик отошел от стены, длинноволосый находился возле синей «тойоты». В первый миг Пальоли не понял, что делает незнакомец — на его взгляд, это было не важно,— но когда оставил позади несколько метров, вдруг осознал, что длинноволосый пытается оттащить машину от белого кабриолета, с которым та сцепилась крылом. Когда он сделал еще пару шагов, впереди раздался скрежет металла. Доминик разглядел, как вздрогнул кабриолет, а в следующий миг длинноволосый легко поднял правую часть полуторатонной машины. Через секунду «тойота» перевернулась на бок, на мгновение замерла, а затем с грохотом рухнула на тротуар. Доминик бросил взгляд на противоположную сторону улицы — привалившись капотом к стене, там замер «фиат»,— и неожиданно понял, что делает длинноволосый: пытается расчистить затор — для того, чтобы по улице мог проехать грузовик.

На какой-то миг он ощутил беспокойство, вызванное этим открытием — последнее означало, что длинноволосый находится здесь вовсе не для того, чтобы завершить его сон, а просто занят своими делами,— но не успел осознать, что из этого следует, потому что в этот момент незнакомец повернулся лицом к перекрестку и заметил идущего к нему Доминика.