Стая

1.

Капитану Крапивину было на вид немало лет – для такого звания… Пожалуй, ближе к пятидесяти, чем к сорока…

Наверное, в далекой юности его простоватый облик производил умильное впечатление, и напоминал молодого поэта Есенина: небесно-голубые глаза, вьющиеся льняные кудри, нос с легкой курносинкой на отнюдь не аристократическом, круглом и улыбчивом лице – одеть плисовые штаны и хромовые сапоги со скрипом, дать в руки гармонь – первый парень на деревне, да и только.

Но с годами поседели русые волосы, остриженные коротким ежиком, да и окружность лица стала другой – резче обозначились скулы, глубокие складки тянулись к углам рта. Глаза остались такими же бездонно-голубыми, но смотрели жестко и пристально из-под изрезанного морщинами лба.

– И почему, собственно, я должен тебе верить? – спросил капитан.

Они с Граевым сидели за столом на шестиметровой кухоньке. На столе лежали документы, удостоверявшие право Граева действовать от имени Поляковой Л.П. Рядом, на тумбочке, – телефон, по которому недоверчивый Крапивин позвонил Людмиле за подтверждением. (Изменившийся номер сотового насторожил капитана, и он подробно выспросил Людмилу, какая одежда и украшения были на ней надеты во время их последней встречи.)

– Какой толк в этих бумажках? Знает она тебя без году неделя… Что ты за гусь? У вас в агентстве всегда так принято – двери вышибать да пистолетами в женщин тыкать?

Граев понятия не имел о порядках, принятых в таких случаях в «Рапире», – не озаботился разузнать, когда готовил легенду. Поэтому предпочел сменить тему:

– А у вас в РУВД что принято? Подкладывать на больничные койки замотанных бинтами двойников? И прятаться от гостей с пистолетом в руке? У меня оснований верить вам ничуть не больше…

Повисла пауза. Крапивин о чем-то размышлял, почесывая коротко стриженный затылок – и внимательно разглядывал собеседника. Граев мысленно ругал себя за прокол. Мог бы сразу сообразить, зачем стоят под вешалкой совершенно неуместные летом валенки – чтобы замаскировать ноги спрятавшегося в груде одежды человека.

Капитан словно угадал его мысли.

– А ловко я с вешалкой-то, а? Сын надоумил. Как-то в прятки играли – я раз пять мимо проходил, чуть рукой не задевал – а не нашел…

Крапивин широко улыбнулся и протянул руку над столом.

– Ладно. Ничья, один-один. Попробуем поверить друг другу без особых оснований? В порядке эксперимента?

– Попробуем, – кивнул Граев и пожал протянутую руку.

– Но цепочка с тебя, не напасешься цепок-то, коли все так в гости ходить начнут, – сказал Крапивин с хитрым прищуром. И впервые стал действительно похож на деревенского детектива Анискина.

2.

«Да что же за день такой выдался, – думал Макс, – куда ни ткнись, куда ни подайся, – кругом мосты сплошные… К чему бы?»

И в самом деле: от обреченного особнячка он пошел, не очень представляя, куда идет, просто чтобы уйти подальше – шагал себе и шагал, не слишком быстро, но и не мешкая. Ровным, не привлекающим внимания шагом. Потому что скоро люди в погонах и люди в штатском будут рыть здесь землю носом, выискивая хоть следочек, хоть какую-то нить, за которую можно уцепиться…

Макс шагал и как-то неожиданно для себя оказался на берегу Луги. По его расчетам, река была совсем в другой стороне – но Ямбург лежал в крутой подковообразной излучине.