Стая

Юра Пичугин всерьез опасался, что двадцать второй год жизни он так и встретит девственником… Это была тайна – жгучая и постыдная. На людях виду не подавал, и когда парни трепались по пьяни, тоже рассказывал выдумки о своих победах над сисястым полом… Но было стыдно. Очень.

А почему так получалось – непонятно. И с лица не урод, и башка, чай, не навозом набита. При тачке опять же – приятели пешочком да на общественном транспорте, а ему отец к двадцатилетию «шестерку» свою старую презентовал. Правда, иные дружки-дебилы губу кривят: старье, мол, рухлядь. Ну и катайтесь на здоровье в автобусах новеньких, мерседесовских. Короче, всё при нем – а не складывается.

Вот и в нынешний уик-энд… Вроде все по уму спланировал – зазнакомились они с Серегой Шохоревым с двумя девахами: а не желаете ли на шашлычки? А желаем! А с ночевкой? Да легко! Сговорились на субботу.

Внутри аж холодочек легкий – ну, будет дело! Теперь уж точно…

А затем полная фигня приключилась. В четверг вечером Шоха звонит: беда, мол, не могу в субботу, полный зарез с делами… Ну и что? Одному с двумя ехать? Это мы проходили, смехуечками всё и кончится.

Юрик к Вовану Фролову: выручай, дескать. А Вован, как пионер, всегда готов, – на халяву-то… Ну, утряслось всё вроде.

И чтоб вы думали? В субботу в условленное место и Шоха приперся! Отменились у него дела, понимаешь. Ну не мудак ли он после этого? Мудак. Полный и окончательный.

Вот тут Юрик и пожалел, что машина пятиместная. А то б как хорошо: извини, мол, Серенький, но только разве в багажнике…

Всю дорогу гаденыш-Шоха, сзади с девицами засев, лапшу им вешал. Да и Вован на переднем сидении не терялся – назад перегнулся, только задница торчит, и тоже соловьем разливается… А Юра за рулем, если и вставит словечко-другое, – всё как-то мимо кассы. Радостный холодок предвкушения растаял, как и не было. События поехали по накатанной колее…

Юрка разозлился. Всерьез разозлился. Он им что тут, за извозчика бесплатного? Мясо опять же, выпивка, припасы прочие, – все за его счет…

Хватит. Сегодня или никогда. Обида превратилась в суровую решимость, и от той решимости как-то сам собой созрел у Юрика хитрый план.

Притормозил у первого попавшегося сельмага – хлеб, дескать, дома позабыл (хотя нарезанная буханка среди продуктов в багажнике лежала). В магазине первым делом к винному прилавку – и две литрухи водки взял, самой дешевой, пусть по мозгам покрепче вдарит. До того в собой только шампуньки бутыль вез, да винца красненького, – чтобы не нажраться, не опозориться. Потом хлеба прикупил, все в пакет сложил, – и обратно за руль. Дальше с ветерком покатили.

За Печурками погранцы пристали: пропуска, мол, показывайте, или паспорта с пропиской – Юрик им про дядьку своего, капитана Орлова, сказал, – пропустили.

Приехали на место – заветное, любимое. Река, лес, красотища. Ну, как положено: парни палатку да мангальчик установили (уголь древесный с собой привезли, чтоб не возиться долго), девчонки закуску порезали. Мясо на шампуры, и по первой, – с приезда, значит…

Юрик себе шампусика чуть плеснул, Шоха с Вованом аж шары вылупили, а он им: завтра до вечера сидеть тут не могу, в обед обратно поедем – надо, чтоб выветрилось хорошенько. Гоготнули: самим, дескать, больше достанется. Ну-ну…

Так и пошло́ – себе и девчатам шампунь, парням – водочку, да тепленькую, да побольше. Пока мясо сготовилось, эти два придурка ничего себе так уже были, вполне захорошели.

Смотрел на них Юра, дивился: неужто, когда со всеми пьет, и он дурной такой же?

Дальше – больше. Хороший темп взяли… Видит Юрка: девахи уж не так к дружкам жмутся, а вроде как сторониться немного начинают. Ага, на мази дело. А дружки и не замечают ничего, закусили удила, понесло их вдаль по кочкам – и подливать не надо, сами стараться рады.

Вован – тот лось здоровый, дольше держался. А дурачок Шоха совсем вразнос пошел. Купаться затеял, хоть вода еще холоднющая. Вернее, сначала Вальку – ту, что пониже да погрудастей – решил искупать. Прямо так, в одежде. Схватили ее с Вованом, над обрывом раскачивают. Она визжит истошно, на эстонском берегу, небось, слышно – ясное дело, никогда не знаешь, что в пьяную башку взбредет. Могут и швырнуть, за ними не заржавеет. Но нет, погоготали, покуражились – отпустили.

Валька – к Юрику, за спину. И смотрит на пьяных обломов чуть не с ненавистью. Даже, пожалуй, и не «чуть». А Шоха уж штаны стягивает – заголился, мышцо́й покрасовался, и в воду. Вылез, дрожит, а Юрка вторую литровку почал, да стакан полный подносит – согрейся-ка. Тот выпил, пока одевался, – догнало. Сначала присел, потом прилег и захрапел. Ну, в палатку его затащили – спи, протрезвляйся.