— Нет, — сказал Вилл, — мы знаем, где она.
— Мисс Фоули, я знаю — вы здесь! — вдруг заорал Джим, взбегая вверх по лестнице. — Сейчас же выходите, ну!
Вилл ждал, когда он закончит поиск и медленно спустится вниз. Едва Джим сошел с лестницы, как оба услышали музыку, плывшую через входную дверь вместе с запахом свежего дождя и жухлой травы.
Вдали за холмами каллиопа на карусели дудела задом-наперед «Похоронный марш».
Джим распахнул дверь настежь и остановился в потоках музыки, как стоят под дождем.
— Карусель. Они починили ее! Вилл кивнул.
— Должно быть, она услышала музыку и на восходе вышла из дому. А там что-то произошло. Может быть, карусель не была починена как следует. Аварии дело обычное. Как в случае с продавцом громоотводов, которого вывернуло наизнанку и лишило разума. Может быть, этому Луна-Парку аварии
— Не понимаю…
Однако теперь, в дверях, под холодным дождем ничто не мешало представить себе мисс Фоули, напуганную Зеркальным лабиринтом. Представить себе, как она совсем недавно одна пришла в Луна-Парк и, может быть, закричала, когда с ней сделали то, что в конце концов сделали, — круг за кругом, круг за кругом, слишком много лет, больше, чем ей когда-либо мечталось сбросить, нещадно обтачивая ее, превращая в жалкую, сирую малютку, совершенно сбитую с толку, потому что она уже сама себя не узнавала, круг за кругом, вычитая год за годом, покуда карусель не остановилась, подобно кругу рулетки, и ничего не выиграно, и все потеряно, и некуда идти, невозможно объяснить странную перемену, и нечего делать, кроме как… плакать в одиночестве под деревом, под осенним дождем…
Так думал Вилл, и Джим так подумал и произнес:
— Надо же, бедняжка… бедненькая…
— Мы должны помочь ей, Джим. Кто, кроме нас, ей поверит? Скажи она кому-нибудь: «Я — мисс Фоули!» — услышит в ответ: «Ступай прочь!» «Мисс Фоули покинула город, исчезла!» «Проходи, девочка!» Ох, Джим, бьюсь об заклад, она не в одну дверь стучалась сегодня, моля о помощи, пугая людей своими криками и причитаниями, пока не сдалась, не убежала и не забилась под это дерево. Вероятно, сейчас ее разыскивает полиция — ну и что? Найдут какую-то рыдающую беспризорницу и посадят под замок, где она совсем лишится рассудка. Этот Луна-Парк, парень, эта шайка знает, как нанести удар, чтобы ты не мог дать сдачи. Тебя просто взболтают и так изменят, что никому уже не узнать, и отпустят — топай, давай говори все, что хочешь, все равно люди от страха не станут слушать. Только
Они в последний раз оглянулись на гостиную, чьи окна дождь обливал своими слезами, гостиную, где учительница частенько угощала их печеньем и какао, а потом махала им из окна, чтобы вскоре самой чинно вышагивать по улице. И они вышли на крыльцо, и затворили дверь, и побежали обратно к незастроенному участку.
— Мы должны спрятать ее, пока не придумаем, как помочь…
— Помочь? — выдохнул Джим. — Нам
— Должны быть какие-то средства, перед самым носом у нас, да только мы с тобой слепые…
Они остановились.
За стуком собственных сердец они услышали биение куда большего сердца. Завывали медные трубы. Трубили тромбоны. Группа труб напрашивалась на сравнение с растревоженными чем-то атакующими слонами.
— Луна-Парк! — ахнул Джим. — Мы об этом не подумали! Они могут войти
— Никакая не похоронная процессия, и только