– Дендрет, – сказала она. – Где я могу найти Дендрета?
Распахнув дверь, он словно в прострации вышел.
– Филип! – Она услышала свой голос, пронзительный, испуганный, как крик потерявшегося ребенка. Повернувшись, обвела взглядом холл, схватила сумку, пальто и ключи, захлопнула дверь и побежала к машине.
Мейн сидел в «вольво», окутанный густым облаком сигаретного дыма; как только она хлопнула дверцей, он включил двигатель и снялся с места.
– Филип, я хотела бы остаться.
Не обращая на нее внимания, он повернул налево на Кингс-роуд. Лицо его было бесстрастным. Он вел машину очень быстро, и Алекс мотало на сиденье. Огонек индикатора ремней безопасности горел перед ней, пощелкивая, как разозленное насекомое, но она старалась не обращать на него внимания. Он не промолвил ни слова, пока они не вошли в его квартиру.
Мейн налил Алекс бренди, опустился в кресло со своим виски и, глядя себе под ноги, тихонько присвистнул. Алекс вдохнула запах виски и сделала глоток; она почувствовала, как жидкий огонь согрел ее желудок, и, обхватив огромный пузатый бокал обеими руками, с благодарностью глотнула еще.
– Так что произошло?
Он снова присвистнул и вытащил сигареты.
– Это Фабиан говорил или ты?
По-прежнему молча он предложил ей пачку, но она покачала головой и вытащила свои сигареты.
– Тебе не хочется говорить, да?
Он вдруг побагровел, словно бы нечто мучительное вдруг поселилось в нем, и Алекс подумала – лучше бы ей было промолчать.
– Мне очень жаль, прости.
Он щелкнул зажигалкой и уставился на язычок пламени, пляшущий на сквозняке; он смотрел на него так пристально, словно ожидал – вот-вот из пламени появится джинн и придет ему на помощь.
– Очень странно, – неожиданно сказал он.
В первый раз Алекс заметила, как он устал и измотан: кожа складками висела на лице, как выжатое белье на веревке.
– Что ты имеешь в виду?
Пожав плечами, он ничего не ответил.
– Ты помнишь, что писал в своей последней книге?