– Хочешь, я позвоню врачу? – спросила Алекс, напуганная невнятицей его слов. Она помахала рукой у него перед глазами, следя за его реакцией, но он даже не моргнул. – Филип, хочешь, я вызову врача? – Не дождавшись ответа, она снова спросила: – Ты слышишь меня?
– Привет, мама.
Слова прозвучали мягко и совершенно отчетливо, словно Фабиан стоял рядом с ней.
Дернувшись, она вгляделась в холл, перевела взгляд на открытое окно. Потом подбежала к нему и выглянула наружу. Улица была совершенно пуста – ничего, кроме сгустившейся темноты, припаркованных машин и дождя.
Нет, это ей не привиделось.
Она смотрела на Мейна, которого била крупная дрожь.
– Мама.
Слова исходили от Мейна.
Она видела, как тяжело он дышит, как дрожь сотрясает его тело, а лицо заливает пот, и ей показалось, что в комнате стало еще холоднее. Заметила она и то, как побелели у него костяшки пальцев, сжатых в кулаки.
Она застыла на месте, не сводя с него глаз.
Мама.
Это слово продолжало звучать у нее в голове.
Неожиданно он вскочил и, как будто отталкивая что-то от себя, закричал уже своим голосом:
– Нет, говорю я, нет! – Он обвел взглядом комнату, потерянный, смущенный, словно не понимая, где находится, и уставился на Алекс взглядом полным ужаса, – казалось, он не узнает ее. – Я… должен… идти, – медленно, запинаясь на каждом слове, сказал он. – Теперь… я… должен… идти. Мне не стоило приходить.
– Что случилось, Филип? Прошу тебя, расскажи мне.
Он испуганно огляделся по сторонам с тем выражением, которое она впервые увидела у Айрис Тремьян, и решительно направился в холл.
– Останься и поговори со мной.
– Поехали вместе.
Она покачала головой:
– Я буду ждать тебя в машине.