И тут она вдруг точно шаловливая девчонка показала мне язык. Розовый как у котенка.
— Приду — узнаете.
— Ну приходи, — сказал я.
— А вы будете хорошо себя вести? — В ее сиренево-зеленых глазах прыгали бесенята.
— Буду, — тоном заправского двоечника пообещал я. — Мне не впервой.
Эрцебет недоверчиво прищурилась.
— Только вы должны пообещать мне одну вещь.
Я понуро кивнул:
— Считай, уже пообещал.
Она просияла:
— Так значит, вы поняли, что я имею в виду, и никому не расскажете про то, о чем мы договорились?
Поскольку я в данный момент прикуривал, то от неожиданности едва не захлебнулся сигарным дымом. Интересно, а я-то думал, что понял и пообещал ей совсем другое — то, что обычно сначала обещают в подобных случаях девяноста девяти процентам всех девушек, не буду расшифровывать. Выходит, ошибся.
— Так вы никому ничего не расскажете? — уточнила она.
— Слово рыцаря, — туманно сказал я.
— Тогда ждите.
— Жду.
Эрцебет резко повернулась и пошла к двери. Однако у порога вдруг остановилась и неожиданно бросила стремительный взгляд через плечо, но не на меня, нет. Знаете, это длилось, наверное, всего лишь тысячную долю секунды, но я успел перехватить этот взгляд — горничная смотрела на к н и г у, раскрытую, частично изодранную острыми кошачьими когтями книгу, которая все еще лежала на столе.
Через мгновение дверь за Эрцебет со стуком захлопнулась, а я курил в мягком кресле и, тупо таращась перед собой, думал о том, что, кажется, становлюсь слишком уж популярен у такой прекрасной, но такой загадочной и непонятной половины легального и нелегального населения Волчьего замка.
Глава XIII
Мы с Яном сидели в тесной каморке садовника и молча глядели друг другу в глаза. Уже почти стемнело, и потому, перед тем как уйти, садовник зажег старую керосиновую лампу, которая здорово чадила, но зато очень щедро разбрасывала по деревянным стенам хижины наши длинные изломанные тени.