Молчание сделалось наконец просто невыносимым, и я собрался уже было хоть что-нибудь сказать — но не успел: первым заговорил Ян.
— Ну так что, сударь? — Он сгреб бороду в свой огромный кулак, и глаза его озорно блеснули. — Теперь-то вы верите в оборотней и упырей или нет?
Я кивнул и вдруг снова ощутил в горле ужасно неприятный, почти тошнотворный привкус, который, увы, был мне уже слишком хорошо знаком — то был привкус страха.
— Д-да, — запинаясь, тихо проговорил я. — Теперь верю…
Великан усмехнулся, и от его короткого басовитого смешка мне стало еще более не по себе.
— И что же вы собираетесь делать? — спросил он.
Я только вздохнул:
— Еще не знаю. Ты… ты слышал, что убили дворецкого?
— Слышал.
— А тебе известно, что прошлой ночью его труп… — И замолчал.
Он прищурился.
— Проткнули осиновым колом? Да, мне известно и это.
Наверное, все краски (если только они там были) схлынули с моего лица.
— И ты… знаешь, кто это сделал?
Ян ухмыльнулся:
— Знаю, сударь. Вы. Скажу больше: даже догадываюсь, кто научил вас этому.
Я весь подался вперед:
— Это о н а сказала тебе?
Он покачал головой:
— Нет, не она. Но когда это случилось, я сразу же понял, что она снова пришла…