Прелат

В таком виде она села на скамейку в трапезной, дабы терпеливо дождаться своего спасителя – Рене де Шаперона.

* * *

Чету Шаперонов придали земле. Священник прочёл молитву, Мари и Жульбер, обнявшись, плакали. Рене еле сдерживался, со стороны казалось, что его лицо выражает печаль и только. На самом деле его душа разрывалась от горя на части. Рядом с прелатом стоял Жиль, также почтивший память Гийома и Соланж.

Когда гробы скрылись под последними горстями земли, юноша подумал о том, что события развиваются столь стремительно: сначала его похитили, бросили в темницу, где являлся отвратительный призрак; затем его чуть не утащил в преисподнюю демон, потом он потерял кисть правой руки, и вот хоронит зверски убитых родителей своего спасителя, бесстрашного прелата.

Поразмыслив, Жиль решил, что всё это – промысел Божий, и должен он служить прелату верой и правдой, а если потребуется, то и достойно умереть.

С кладбища Рене и Жиль возвращались понурые и молчаливые. Уже на подходе к дому они почти одновременно вспомнили о графине. Элеонора даже не услышала их возвращения, тихая словно монахиня, соединив ладони на груди, сидя на скамье, она истово молилась.

Рене увидел перед собой хрупкую девушку, одетую в простое платье горожанки и пышный чепец, отделанный кружевом. Неожиданно его внимание привлёк браслет из красного золота, надетый на левую руку Элеоноры. Некое беспокойство шелохнулось в нём, но, увы, тотчас исчезло.

Графиня дочитала молитву до конца, и наконец обратила внимание на Рене и Жиля. Она покорно встала и поклонилась, прелат также ответил ей глубоким поклоном.

– Сударь, я не знаю, как выразить вам свою искреннюю благодарность, – начала она, волнуясь. – Вы так храбро сражались, подобного даже менестрели не описывают. Если вы поможете мне достичь Орлеана, где мой жених маркиз де Турней, наверняка, уже волнуется, то… простите, может быть, мне не стоит говорить об этом, но… Словом, я считаю, что всякая храбрость должна быть вознаграждена соответствующим образом.

– Благодарю, ваше сиятельство. В деньгах, особенно в золоте, нет ничего оскорбительного.

Элеонора улыбнулась, понимая, что её спасение обойдётся маркизу в кругленькую сумму. Впрочем: отчего такая мелочь, как например, тысяча золотых монет, должна её волновать? – в конце концов, жизнь графини Элеоноры де Олорон Монферрада бесценна!

Глава 10

На следующее утро Рене направился к оружейнику Блезу Морвилю, у которого приобрёл арбалет, почти пять лет назад. Блез прекрасно знал о горе, постигшем прелата, и выразил ему искренние соболезнования.

Де Шаперон выслушал излияния Морвиля достаточно терпеливо, особенно когда тот упомянул ремесло его покойного «родителя» и версию прево о свершении некой мести.

– Простите меня, сударь, – опомнился Блез, – наверняка, вы – по делу. Хотите что-либо приобрести из амуниции или оружия?

– Да, пожалуй, из того и другого. Я слышал, что есть боевые перчатки из отменной дамасской стали. Есть ли у вас нечто подобное?

Морвиль по опыту знал: де Шаперон просто так интересоваться не будет, а непременно приобретёт понравившуюся вещь.

– Есть у меня такая вещица, говорят, принадлежала известному германскому ландскнехту[45]. В качестве можете не сомневаться.

Блез принёс из своего запасника металлическую рукавицу: её длинные пальцы чем-то напоминали когти монстра. Рене внимательно её осмотрел, обратив внимание на клеймо, принадлежавшее Альдеграверу Генриху.

– Отменная перчатка… – заметил он. – Сколько вы за неё хотите?

Блез, прекрасно знавший о платёжеспособности своего постоянного клиента, тут же объявил цену: