– Да.
Порфирий, крепко сжав бронзу рукояти, повернулся к животному.
– Почтенная старушка, – спросил он вкрадчиво, – готова ли ты пойти от нашего имени к богам и передать им наш поклон?
Я поднял кропило и брызнул водой быку на морду. Тот мотнул головой вверх-вниз, стряхивая капли, и тогда Порфирий со всего размаха обрушил топор на его череп.
Бык упал на колени, потом на бок. Он был еще жив. Порфирий положил топор на стол, взял нож и перерезал ему горло.
– Вот так, – сказал он. – Вот зачем кропило. Старушка нам кивнула, соглашаясь. Ты видел сам. Чтобы ты знал, в каждой серьезной империи должна быть служба кропильщиков, готовящих народ к бранной жертве… Надо постоянно брызгать всем на морду, если я говорю непонятно. Это первое, чему должен научиться император.
Бросив нож на стол, Порфирий смешал в патере вино с водою и, что-то тихо шепча, плеснул смесью на алтарь. Затем он поставил чашу на место и произнес:
– Ритуал закончен. Боги получили свое… И старуха тоже.
– Ты совсем не испачкался в крови, господин, – сказал я, снимая жреческую шапочку.
– А это второе, чему надо научиться. Теперь, Маркус, можно войти в храм моего гения.
Порфирий определенно был в хорошем расположении духа. Он стал тихо напевать греческую песенку:
«Sebasteion» по-гречески означало то же, что «caesareum» на латыни: святилище, посвященное властителю. Порфирий пел о том, что видел – прямо как афинский пастух.
Мы вошли под портик его храма. Тень освежала, как вода в жаркий полдень.
– Ты сам рисовал эскизы этого здания? – спросил я.
– Да, – ответил Порфирий. – Здесь установлен большой барельеф, рассказывающий о деяниях моей жизни. Зайдем внутрь, и ты увидишь все сам.
Стены святилища покрывал мрамор – панели с раскрашенной резьбой, такой глубокой и искусной, что разноцветные фигурки казались высовывающимися из стен. В основном здесь были военные сцены – строительство и оборона фортов, речные переправы, кавалерийские атаки…
– Где здесь ты, господин? – спросил я.
– Почти везде. Вот, например, тут…
Порфирий указал на ближайшую плиту, и я увидел толпу воинов – кавалеристы в коротких штанах и кольчугах вперемежку с легионерами в пластинчатых панцирях. Перед ними на возвышении стояли люди в тогах. Один, крупнее других и в пурпуре, определенно был Порфирием – резчик по камню передал даже некоторую лошадиность лица.
– Это, я полагаю, adlocutio? Обращение к войску перед походом?