– Размеренная ходьба – лучшее средство от давления, – резко и громко отозвался старик. – Не ты ли мне это внушала?
– Ну ты вспомнил! Это было много лет назад. Так ты и был тогда моложе и здоровее. Дядя Коля, я тебя умоляю, давай без экстрима, а? Завтра погуляешь, если давление нормализуется, а сегодня посиди дома.
– Я сам решу, когда мне гулять, – непреклонно заявил Губанов и уселся на табурет в прихожей, чтобы надеть ботинки.
Он что-то пробормотал себе под нос, и Петр готов был поклясться, что было сказано: «И завтра тоже погуляю, если доживу». Светлана принесла из маленькой комнаты длинную стеганую куртку, помогла Губанову одеться, сунула ему в карман упаковку какого-то лекарства.
– Хотя бы таблетки возьми с собой. Как почувствуешь, что снова поползло вверх, – сразу прими и немедленно возвращайся домой. Пообещай мне!
Губанов посмотрел на племянницу долгим взглядом, и взгляд этот показался Петру печальным.
– Не волнуйся, Светочка, все будет хорошо, – сказал он неожиданно мягко.
«Вот же я вляпался! – сказал себе Петр. – Не дай бог старика прямо на улице инсульт разобьет. И что делать? Он упрямый, его не отговорить, придется идти, а страшно».
Они медленно прошли вдоль длинного фасада дома, добрались до пешеходного перехода, оказались на бульваре, а Губанов все молчал. Петр с тревогой посматривал искоса: не зашатается ли дед, нет ли признаков подступающей дурноты, не наливается ли кровью лицо. Но Николай Андреевич шагал более или менее уверенно, хотя и крайне неспешно.
Возле одной из скамеек Губанов остановился.
– Я посижу, а ты сгоняй в магазин, вон там, видишь? – Он ткнул пальцем в ту сторону, где ярко светилось название сетевого магазина алкогольной продукции. – Возьми чего-нибудь качественного. Коньячку или виски. Только смотри, чтобы был не паленый.
– Так я не отличу, – улыбнулся Петр. – На этикетке же не написано, что левак.
– А ты спроси Елену Николаевну, шепни ей, что для меня, она тебе покажет, что можно брать. Иди-иди, журналист, не бойся, ничего со мной не сделается, сто грамм хорошей выпивки на свежем воздухе никому еще не повредили. И пластиковые стаканчики у них возьми, они прямо на кассе продаются.
Озабоченный состоянием здоровья Николая Андреевича Петр совсем забыл о возможном наблюдателе. В магазине пришлось подождать, пока из подсобки появится та самая Елена Николаевна. Услышав, что молодой человек прислан Губановым, женщина заулыбалась.
– Я знаю, что он любит, пойдемте, я покажу, из чего нужно выбирать. Давненько Николай Андреевич к нам не заходил. Я уж беспокоиться начала. С ним все в порядке? Не болеет?
Петр вместо ответа неопределенно пожал плечами, он просто не знал, что сказать. Выбрав коньяк, он попросил на кассе пару стаканчиков, расплатился и почти бегом помчался к скамейке, на которой восседала одинокая массивная фигура. Уже приближаясь к Губанову, Петр вдруг заметил знакомый силуэт. Бейсболка, куртка. Все это он многократно видел на записи. Человек словно отделился от дерева, стоящего совсем близко к скамейке, и стал быстро удаляться.
Петра прошиб пот. Значит, нет у Каменской никакой паранойи. Он ходит по пятам за Петром.
Однако сейчас он ушел. Людей на бульваре совсем мало, близко он уже не подойдет. Хотя бы это успокаивает. Но, черт возьми, как же неприятно!
– Что взял? – с вялым интересом спросил Губанов.
Покрутил в руках бутылку, поднес поближе к глазам, чтобы рассмотреть этикетку.