— Нет!
— Я все–таки покажу. — Я обращаюсь к его напарнику, который начинает сильно потеть: — Как тебя зовут?
— Иди к черту, — ругается он и двигается по кругу, пытаясь найти позицию для точного выстрела.
— Это не может быть твоим именем, — говорю я. — Твоя мать никогда бы тебя так не назвала. Но это неважно. Через минуту ты станешь ничем. Но не хочешь ли ты что–нибудь сказать перед тем, как я тебя убью?
Он злится и секунду молчит.
— Кому сказать?
Я пожимаю плечами:
— Не знаю. Может быть, Богу. Ты веришь в Бога?
Он взбешен:
— Ты, сука ненормальная.
Я важно киваю:
— Я ненормальная.
Я обращаю всю силу своего взгляда в его глаза. Взгляд буравит его, и он не способен отвернуться. Я знаю, что все, что он видит, это мои бездонные зрачки, расширяющиеся, словно черные дыры. Я говорю очень медленно и мягко:
— Теперь, мой дорогой, сунь свой пистолет себе в рот.
Он на секунду столбенеет.
Потом, будто во сне, он открывает рот и засовывает дуло между губ.
— Чак! — кричит техасец. — Не слушай ее! Она пытается тебя загипнотизировать!
— Теперь я хочу, чтобы ты взялся за спусковой крючок, — продолжаю я проникновенно. — Немного надави на него. Не так сильно, чтобы пистолет выстрелил, но почти так. Вот, то, что надо, молодец. Теперь ты в сантиметре от смерти. — Я замолкаю и уменьшаю воздействие своего взгляда. Мой голос возвращается к нормальному. — Ну, как ты?
Мужчина моргает и потом замечает дуло у себя во рту. Он близок к инфаркту. Он так напуган, что бросает пистолет.
— Господи Иисусе! — кричит он.