Лучше бы его не было. Лучше смерть, чем то, что последовало вслед за приглушенными звуками шлепков.
С моим телом явно что-то не так. Обретая чувствительность, оно начало не просто болеть, его состояние невозможно описать без слез. В мои кровеносные сосуды залили расплавленный металл, а еще каждый сустав грубо вывернули до раздробления хрящей, и это было даже хуже боли – это полная беспомощность и невыносимая мука ломоты в каждой косточке. Я их ощущала все до единой, никогда не представляла, что их во мне так много.
Уши уловили новый звук и каким-то краешком угасающего от непереносимой боли сознания поняла, что это стон, вырвавшийся из моей груди.
– Она приходит в себя, – послышался из бесконечной дали искаженный, сильно растянутый голос.
Тут же что-то твердое грубо ткнулось в сгиб локтя, кольнуло болью, которую я едва ощутила на фоне всего прочего.
От места укола тут же начало расплываться блаженное тепло, оно волной прошлось по телу, успокаивая переполненные страданием кости. Боль не отступила, она просто стала терпимой, с такой я уже готова свыкнуться и жить дальше.
Если это апатично-кошмарное существование можно назвать жизнью.
Опять что-то укололо в руку, но ожидаемой волны тепла не последовало, вместо этого ненавистный голос господина Лазаря с несвойственной ему обеспокоенностью и заботой произнес:
– Элли, приоткрой рот. Пожалуйста, приоткрой, не упрямься, тебе это нужно. Ну же, девочка, давай.
Сама этого не осознавая, я подчинилась. Привыкла подчиняться, безрассудная последняя попытка побега ничего не изменила.
Мой рот наполнился чем-то горячим, омерзительно-жирным и сильно отдающим алкоголем. Не знаю, что это, но оно хлынуло по пищеводу, и не только по нему. Я закашлялась до режущей боли в горле, это избавило от значительной части неприятных ощущений. Затем почувствовала, что мой затылок приподнимают, а к губам опять прислоняют емкость с гадкой жидкостью.
– Пей, Элли, нужно сделать хотя бы пару глотков. Мой личный рецепт, ты сразу подскочишь и запрыгаешь.
После такого скорее стошнит, чем начнешь прыгать, но подчинилась молча. Да и не уверена, что сумею произнести хотя бы слово.
Боль осталась, но непереносимая ломота почти сошла на нет, а она меня терзала куда серьезнее. Мне бы радоваться, но не хочется, апатия не отступает.
Непроизвольно зажмурилась, когда по глазам ударил яркий свет.
– А вот и зрение заработало, – довольно заявил полковник. – Ну теперь точно жить будешь. И почему ты такая непослушная? Вот зачем это устроила?! Я ведь сто раз повторил, что нужно просто стоять рядом и не смотреть, куда не надо. Вот куда тебя понесло, неугомонная?!
Понятия не имею, о чем спрашивает этот человек. Мысли, только что почти здравые, начали нехорошо путаться. Даже не смогла вспомнить, по какой причине его ненавижу.
Но в том, что ненавижу, сомнений нет.
– Элли, попробуй сесть. Давай я помогу, тебе сейчас нужно двигаться, а не валяться на земле.
Что?! Я лежу на земле?! Это катастрофа, она ведь наверняка дико грязная.