Кому-то может показаться странным, что в такой миг я раздумываю над оставленными за спиной проблемами. Но кто сказал, что они остались именно за спиной? Вдруг прямо сейчас, по обе стороны от дороги, собираются ударные кулаки, чтобы если не взломать периметр, то хотя бы устроить переполох.
И я окажусь в эпицентре этого переполоха.
Потому и выбрала рискованный маршрут. Двигалась до поста, пока смелости хватало, и лишь затем свернула влево. Теперь справа просматриваются нити проволочных заграждений и ряды противотанковых бетонных столбов, предполагаю, что именно возле них повышенные шансы наступить на мину. Но никто не даст гарантии, что прямо сейчас по ним не иду, так что каждый шаг давался с содроганием сердца.
Не успела как следует удалиться от дороги, как над головой что-то дико зашумело. Звуки уже знакомые, успела в последние дни наслушаться до тошноты – заработала артиллерия, наша или вражеская – не понять. Взрывы загремели внизу, вокруг пылающих машин разгромленной колонны. Расстояние и неудобный ракурс не позволяли детально рассмотреть результаты обстрела, зато любопытным ушам немало пищи досталось.
В Улье не рекомендуется передвигаться пешком, но если уж это делаешь, делай медленно. Но я нарушила важное правило, понеслась чуть ли не со всех ног. Слишком открытое место, а второе, не менее важное правило гласит – не высовывайся из кустов без острой необходимости.
Необходимость у меня очень острая, и потому придется мчаться, рискуя сломать ноги. И это далеко не единственный риск в этих опасных местах. Вспомнить хотя бы падальщиков периметра. Раньше думала, что это пустые страшилки, но потом набралась ума и опыта, поняла, что правда в этом есть.
Твари, даже находящиеся на одинаковой стадии изменения, могут значительно отличаться интеллектом (прям как люди). Самые тупые при виде укреплений периметра радуются, полагая, что за ними обнаружится вкусная добыча. Такие погибают в первую очередь. Умные предпочитают не лезть на верную смерть, они или находят удобные лазейки, или теряют интерес к опасному месту.
Есть и такие хитрецы, которые приспособились обитать под самым периметром. При свете дня они скрываются, выбираются из укрытий лишь ночью. Никогда не пытаются атаковать посты, их добыча – погибшие на минах или от пулеметов и огнеметов сородичи. Не самая лакомая для зараженных пища, возможно, из-за этого те из них, которые постоянно питаются этой падалью, со временем теряют силы, их облик претерпевает уродливые изменения, они начинают походить на ходячих мертвецов, умерших еще раз, а затем воскресших, превратившихся во что-то совсем уж печальное. Несимметрично скрюченные твари с белесой кожей, пугающиеся солнечного света, в страхе улепетывающие от людей, ночами тайком грызущие зловонные кости.
Жалкие призраки зараженных – вот как следует называть этих опустившихся созданий, приспособившихся жить возле иммунных.
Солдаты их не боятся и не трогают, даже подкармливают иногда. Смешно, но от падальщиков есть польза, они здесь вроде уборщиков, без них на периметре будет нехорошо пахнуть. А еще есть жуткий способ казни для некоторых преступников, когда приговоренных привязывают перед заграждениями в специальных подвесных клетках, и робкие твари периметра съедают их не сразу, им приходится щипать по кусочку через ячейки.
Солдаты здешних зараженных не боятся, но я не солдат. Четыре десятка килограммов мяса и костей движутся в одиночку и без серьезного оружия. Падальщики, безусловно, заметят, что по их территории торопливо передвигается небольшой, но лакомый кусочек, что им придет в голову дальше – не знаю.
Могут проигнорировать из-за укоренившегося страха перед людьми, но с таким же успехом не справятся с искушением и приступят к охоте.
Дичью, разумеется, буду я. Чтобы искушение не терзало их слишком долго, мне следует преодолеть опасный участок как можно быстрее.
Впереди примерно километра два с половиной открытой всем взглядам степи, а потом начнется резкое вытянутое понижение – балка, по дну которой тянется цепочка искусственных водоемов. Там уже не стаб – стандартный кластер, но, как все территории, приближенные к периметру, его зачищают сразу после перезагрузки. То есть в теории риска нарваться на что-то опасное нет.
Однако на практике нарваться можно где угодно.
Сияния ночных светил хватало, чтобы рассматривать впереди серьезные препятствия. Глаза у меня непростые, фиолетовость в них – не просто экзотическое украшение, а зримое проявление не всегда бесполезных или даже вредных особенностей. Я быстро приспосабливаюсь к изменениям освещенности, а в темноте вижу чуть лучше, чем обычные люди, это тоже сейчас помогает.
То и дело замечала костяки далеко не гениальных зараженных, которые без раздумий выбегали к заграждениям, получали полную порцию боли и выползали оттуда ради того, чтобы испустить дух на моем пути. Однажды попалась свежая туша, причем немаленькая и почему-то проигнорированная ночными стервятниками. Воняло от нее так, что носом почуяла быстрее, чем увидела.
Это не страшно. Страшно, если попадется ничем не пахнущая.
Живая.
Но Стикс решил временно смилостивиться надо мной, я добралась до начала спуска, ни на кого не нарвавшись. И лишь там сбавила темп, успокаивая дыхание. Нет ничего хорошего в том, чтобы дышать загнанной лошадью, это могут услышать издали, уши у зараженных чуткие.