Чудовище Франкенштейна

— Уинтерборн — глупец, — усмехнулся Уолтон. — А Маргарет на том свете будет лучше.

Я резко вскинул голову:

— Он уцелел? Отец Лили жив?

— Он ей не отец. Да, этот дурак еще жив.

— Ты слышала, Лили? Твой отец жив! — Мне хотелось воскликнуть: «Мой отец жив!» Я не сознавал всего груза горя, пока он не свалился с плеч. Голова закружилась, и я прислонился к стене.

— Так, значит, дом пока еще не мой? Эх, Виктор!

— Виктор?! — Безобразное лицо Уолтона стало еще ужаснее от ярости. — Ты посмел взять имя Франкенштейна? А ты, — он повернулся к Лили, — почему ты так по-свойски обращаешься к нему? — В отвращении поджав потрескавшиеся губы, он посмотрел на каждого из нас, потом сплюнул в огонь. — То, что ты сделала, твоей матери не привиделось бы и в страшном сне.

— Ты имеешь в виду, что я полюбила чудовище? — Жеманно улыбаясь, Лили погладила мое тело, показывая тем самым, что мы с ней были в близких отношениях, и крепко прижалась, изображая обольстительницу. — Да, полюбила.

Я отпихнул ее:

— Ты думаешь, что терзаешь меня, а сама лишь подвергаешь опасности себя!

— Ты об этом глупце?

Не успела Лили вымолвить, как Уолтон вскочил и схватился за нож, торчавший в груди Мак-Грегора. Когда он выдернул клинок из ребер, я уже схватил железный котелок, стоявший на плите.

Уолтон кинулся на Лили.

Я застыл от изумления, и он злобно полоснул ее. Правда, целясь в глотку, немного перестарался, попал в щеку и оступился. Пока он падал, я ударил его котелком по голове. Уолтон рухнул, крепко сжимая в руке нож.

Тяжело дыша, он посмотрел на меня. Безумие на миг отступило, и я заглянул во тьму за черной пеленой его глаз.

— Убей меня, — сказал он. — Это твой единственный шанс. Твой и ее.

В моих пальцах пульсировала сама смерть, но за одну ночь я стал человечнее, чем они оба.

Убить сумасшедшего калеку, пока Уинтерборн дожидается своей участи?

Я сгреб Лили и быстро выволок ее на улицу.

Часть четвертая