Чудовище Франкенштейна

У горы Крогодейл

6 января

Уинтерборн жив.

Теперь мне оставалось лишь вернуться в Таркенвилль — обратно к нему. Решение я принял сразу, как только вышел из дома Мак-Грегора.

Отбежав на пару шагов и волоча за собой спотыкавшуюся Лили, я оглянулся через плечо. Изогнутая фигура Уолтона выделялась силуэтом на фоне двери.

— Убийство! — Его скрипучий голос пронзил тишину деревни. — На помощь, убийство! Дугалла Мак-Грегора зарезали!

Голос стал громче и настигал нас повсюду, что было бы не под силу самому Уолтону. Селяне с треском открывали окна.

— Что случилось?

— Дугалла убили? Не может быть!

Я затащил Лили в темноту. Опасаясь, что она все еще не в себе и может засмеяться или закричать, я заткнул ей рот ладонью. Я тотчас почувствовал на руке кровь от удара Уолтона.

— Слушай меня, — прошептал я. — Даже теперь твой дядя настроил против нас весь город. Если мы вернемся, чтобы рассказать правду, нас схватят, и тогда ты достанешься ему. Ты ранена. Я смогу обработать порез, если будешь сидеть смирно.

Через минуту Лили кивнула. Я взял ее на руки и побежал на окраину города, куда не долетали крики.

— Он хотел меня убить, — тихо сказала она, и это были ее первые слова после нападения. Голос дрожал от злости и удивления.

— Не разговаривай, — сказал я. — Постарайся крепче зажать рану.

Мчась по проулкам, я надеялся найти лошадь для Лили, но вместо этого натыкался только на кур, поросят и рычащих собак. В одной пристройке я обнаружил кое-что более полезное: запутанные рыбачьи сети, лески, крючки, ловушки и буйки.

В полумраке я насилу рассмотрел рану и понял, что ее необходимо зашить. Разрез начинался под ухом и проходил через всю щеку почти до самого рта. Рыболовные крючки были зазубренные, леска — грубая. В конце концов я нашел набор игл для починки парусов и брезента. Но даже самая маленькая была величиной с гарпун. Я вышел во двор за ведром воды, помыл иглу и продел в ушко нитку, выдернутую из подола белой рубашки Лили.

— Шрам останется? — спросила она. Лили омыла рану водой: разбавленная кровь свободно потекла между пальцами.

— Порез слишком глубокий — некогда думать о пустяках. Тебе еще повезло, что осталась жива.

Пока я зашивал рану, Лили не то что ни разу не сморщилась — она зловеще улыбалась.

— Видишь, как жизнь с тобой меняет меня, Виктор, — сказала она, когда я закончил. — Скоро начнут плести небылицы о Лоскутной Женщине.