Первым делом я погасил огонь на Колобке, после этого перевернул парня на бок, ухватился обеими руками за его одежду и волоком вытащил в прихожую, потом повторил такую же операцию с Художником. Последним в коридоре оказался мертвый Люк. Я решил, что будет неправильно оставлять его в огне. К тому же на телах сектантов могут иметься какие-нибудь знаки – татуировки, тавро, ритуальные шрамы, которые подтвердят мои слова. Вряд ли местным понравится, что какие-то фанатики вешают их сограждан на кресты и пытают. Кто-то что-то должен был слышать или видеть. Вот такие видящие и помогут мне оправдаться, а то хреново все вышло с этим допросом – вон как огонь гудит в комнате. С такими спецэффектами мне не обойтись без опасных допросов местными законниками. Несколько секунд я стоял перед дверью и не решался открыть ее, а когда все же нашел в себе силы взяться за замок, с той стороны кто-то сильно заколотил, не жалея рук и ног.
– Эй, вы там! Мать вашу, у вас пожар! Перепились, суки!.. Ломайте на хрен дверь!
– Не надо ломать! – крикнул я в ответ. – Я ее уже открываю.
На площадке стояли четверо мужиков. У одного в руке был узкий топорик на длинной ручке с приваренным к обуху граненым штырем. Все малость обалдели, когда я на их глазах стал вытаскивать связанных. Помогать никто не помог, но и мешать не стали.
– Это что за петрушка, парень? Кто эти люди? – спросил тот, что держал в руке топор. Сейчас уже все пришли в себя и стали нехорошо посматривать на меня. Ну да, я тут чужак без роду и племени. Незнакомец для всех, а сталкеров знали, пусть не все, но многие.
– Работорговцы, вот кто. Новичков вывозили из Орешка и продавали бандитам и в секту, где их пытали, – пояснил я. – Не веришь? Пошли к ментату с ними, пусть допросит.
– А ты? – прищурился один из четверки, уже достав откуда-то пистолет (на виду кобуры не было, наверное, под рубашкой сзади прятал).
– Я отвечу. Вот он, – я пнул застонавшего Художника, только-только пришедшего в себя, – пообещал довезти меня до большого стаба, где оружейник хороший имеется, а сам оглушил шокером, связал и чуть не привязал на крест лично. Мне просто чудом повезло, что удрал.
– М-м-м!
– Да помолчи ты! – прикрикнул я на завозившегося Колобка.
– А он тоже из тех, кто людей на кресты вешает? – спросил топорщик.
– Он? Не знаю, – пожал я плечами. – Художник и Люк – точно, а про него не в курсе, но на всякий случай пусть побудет связанным.
Тут снизу зазвучали тяжелые шаги, и через несколько секунд на площадку вылетели двое крепких молодых мужчин с бухтой обычного садового шланга.
– Что стоите? Открыли дверь? Там уже из окна факелом пышет! Эй, а это что? За что вы их так? – быстро проговорил один из прибывших. – Буянили?
– Нет, Чек, тут дело хуже, – покачал головой топорщик. – Вот этот парень говорит, что они килдинги.
– Твою…
– Кто? – ахнул второй, который держал пистолет, потом направил оружие на меня, но миг спустя перевел ствол на Художника. – Да их же, тварей…
– Утихни, Клопяра, тут еще разбираться нужно, – топорщик осадил товарища, потом посмотрел на меня. – С нами пойдешь, парень. За оружие не хватайся. А то можем не так понять и кучу дырок насверлим.
– Пусть его сдаст вообще, – предложил Клоп и опять навел на меня пистолет.
– Оружие не сдам. За последние два дня меня уже обезоруживали, и я чудом уцелел. Хочешь отобрать? Рискни. Только обещаю, что сдохнешь ты раньше меня, Клопяра, – сообщил я этому задире.