– Вот, сука, – неожиданно произнесла за спинами людей Рина, а затем раздался короткий стон.
Народ обернулся. Попугай лежал у ног блондинки, держась за живот, а на его скуле назревал замечательный синяк.
– Эт че? – удивленно спросил мужик.
– Падла, – еще разок пнув парнишку, выдала Рина. – Решил, пока Ампер занят, завладеть оружием. Забирайте, пока не пристрелила.
Погорелов посмотрел на мужика.
– Ты вроде самый разумный тут, доведи их всех, дальше они сами. Думаю, я не превышу своих полномочий, если еще и тебя нареку. Не знаю, как тебя звали там, здесь ты будешь Армат, сокращенно от арматуры, которую сжимаешь в руке. Все, Армат, уходите, у меня больше нет на вас времени. – Он подошел поближе. – Если кто начнет изменяться, гоните прочь. Первым изменяется голосовой аппарат, человек начинает сипеть и совершать нелогичные поступки.
Мужик кивнул.
– И на том спасибо, Ампер. И за науку, и за наводку на машину, и стволы. Удачи тебе.
Он махнул рукой и повел свою растерявшуюся отару прочь. Паренек покрепче и второй мужик тащили Попугая.
– Нормально ты его, молодчина, – похвалил Погорелов Рину.
– Да кусок дерьма, – сплюнула девушка, – полез в лоб, бросился с ходу, ну и получил ногой по яйцам, еще и прикладом добавила.
Ампер показал большой палец.
– Иди собирай гильзы, а я вскрою оставшихся.
– Хорошо, – согласилась девушка. – Эта жемчужина твоя, я прошлую съела, – и, присев на корточки, начала искать гильзы.
Ампер же направился к покойникам. На «разделку» ушло еще минут десять. Он ошибся, топтун был только один, два остальных, судя по челюстям, кусачи. Всего с тварей удалось поднять два десятка споранов и четыре горошины. А у кусачей еще и янтарь.
– Хорошо поднялись, не зря постреляли, – подойдя к Рине, которая тоже почти закончила свои поиски, подвел итог Погорелов. – Жемчужина – обалденная добыча. Готова? Надо сваливать.
Рина разогнулась.
– Не знаю, что нашла, – она сыпала гильзы в маленький карман рюкзака, – штук пятьдесят, может, и больше, дорого вышло. Я почти два магазина извела.
– Жемчужина все окупила, – отмахнулся Погорелов. – Но продавать я ее не буду, сам съем.
– Не боишься?