— А вам как же?
— У меня другие есть, — отмахнулся священник. — Ибо сказано в Писании: «
— Спасибо огромное, отец Демьян, — от души поблагодарил его я, — я позанимаюсь, выполню перевод, и по возможности верну вам книги.
По-моему, он не поверил мне, но ничего не сказал, благословил лишь.
Уходя от щедрого священника, я таки положил два червонца в коробочку для пожертвований на благоустройство храма.
Обратно в Краснобунтарское я возвращался в приподнятом настроении. Всё получилось более, чем отлично. Учебник и словарь у меня есть, таинственная книга Лазаря ждёт-дожидается в укромном месте на территории школы (я решил её спрятать и не тащить с собой, а то мало ли). Осталось отбыть еще полторы недели с агитбригадой, вернуться и заняться переводом. Вот тогда-то я и узнаю, что там, в книге!
От предвкушения я принялся тихо, под нос напевать известную в моём времени песенку о рюмке водки на столе, да так увлекся, что чуть не наступил на мелкого пацана в старой залатанной фуфайчонке, который присев на корточки, увлечённо играл с двумя плоскими камешками, стеклянной пробкой от бутылки и небрежно вырезанной из деревяшки фигуркой то ли лошади, то ли зайца, в только ему одному известную игру.
— Привет, малыш, — сказал я.
Пацанёнок взглянул на меня испуганными глазами и пискнул:
— А ты что, меня видишь?
— Вижу, — подтвердил я и спросил, — а ты давно здесь?
— Как на прошлое начало страстной недели утоп, так с тех пор и здесь, — растерянно ответил пацанёнок и всхлипнул, — не пустил меня боженька на небеса… так и брожу теперь вокруг Ольховки второй год.
Пацан разревелся.
— Ну не плачь, не плачь, — попытался успокоить я его, — мы что-нибудь придумаем. Поможем тебе.
— Ничем мне помочь уже нельзя! — ещё пуще прежнего зарыдал мальчик, размазывая грязными кулачками слёзы по щекам, — это всё потому, что великий грешник я, дяденька.
— Да какой ты там грешник? — хмыкнул я, мальчишке было от силы лет восемь.
— Очень большой! — горячо заверил меня пацанёнок, — я перед этим, как утоп, был на утренней службе в Прощённое воскресенье. Так батюшка читал Нагорную проповедь о прощении обид ближним, а я взял и чихнул. Да так нехорошо, громко, на всю церковь. Вот и не получил я прощения от Отца Небесного. Покарал он меня за грех…
— Знаешь, если бы боженька каждого, кто не вовремя чихнул, так карал, то здесь от призраков ступить уже было бы негде, — я присел с ним рядом и заговорил:
— А знаешь, раз ты так хочешь на небо, давай мы подумаем, как тебе помочь?
— Мне нельзя помочь! — ещё сильнее заплакал мальчик.